Печатается по книге: Боэций. "Утешение философией" и другие трактаты. - М.: Наука, 1996, с. 127-128, 243. ТОРКВАТ СЕВЕРИН БОЭЦИЙ. МОГУТ ЛИ "ОТЕЦ", "СЫН" И "СВЯТОЙ ДУХ" СКАЗЫВАТЬСЯ О БОЖЕСТВЕ СУБСТАНЦИАЛЬНО К ИОАННУ ДИАКОНУ (1) Исследуем, как могут сказываться о божестве "Отец" и "Сын" и "Свя- той Дух": субстанциально или как-нибудь иначе? А способ исследования, я думаю, мы должны взять оттуда, откуда, как известно, является нам очевидное начало всех вещей, то есть из самих оснований католической веры. Тогда, если я спросил бы, является ли субстанцией тот, кто называ- ется Отцом, то ответ был бы: да, он есть субстанция. И если бы я спро- сил, субстанция ли Сын, ответ был бы тем же. И никто не усомнился бы, что и Святой Дух также есть субстанция. Но, с другой стороны, когда я свожу вместе Отца, Сына и Святого Духа, оказывается, что есть [только] одна субстанция, а не несколько (plures). В таком случае единая субстан- ция этих Трех не может ни отделяться, ни разделяться, и она не есть как бы некое единое, образованное соединением [своих] частей, но есть про- сто единая. Поэтому, что бы ни высказывалось о божественной субстан- ции, все это должно быть общим для Трех, и это будет своего рода при- знаком того, что могло бы сказываться о субстанции божества, а имен- но: что бы о ней ни сказывалось этим способом, все это будет сказывать- ся и по отдельности об отдельных сведенных в одно Трех. Таким обра- юм, если мы говорим: "Отец - Бог, Сын - Бог, Святой Дух - Бог", то Отец, Сын и Святой Дух - это один Бог. Поэтому если их единое божест- во (deitas) есть единая субстанция, то имя "Бог" может сказываться о бо- жественности (divinitas) субстанциально. По той же причине Отец есть истина, Сын - истина, Святой Дух - ис- тина; но Отец, Сын и Святой Дух - не три истины, а одна (2). Значит, если единая в них субстанция есть и единая истина, то необходимо, чтобы "ис- тина" сказывалась [о них] субстанциально. Очевидно, что субстанциаль- но говорится и о "благости", и "неизменяемости", и о "справедливости" и "всемогуществе", да и обо всем остальном, что мы высказываем настоль- ко же об отдельных [из них], насколько и обо всех по отдельности (singu- lariter). Отсюда явствует, что то, что может отдельно сказываться в отно- шении отдельных [из них], и, однако, не может сказываться в отношении нсех, сказывается не субстанциально, а иным образом, — действительно 128 ли это так, будет сейчас мною исследовано. Ведь тот, кто есть "Отец", не передает это наименование ни Сыну, ни Святому Духу. Из чего следует, что приданное ему имя не является субстанциальным, ибо если бы оно было субстанциальным, как "Бог", или как "истина", "справедливость", да и как сама "субстанция", оно сказывалось бы и об остальных. Точно так же один только "Сын" принимает это свое имя и не делит его с другими, как в случае с [наименованиями] "Бога", "истины" и как в остальных уже упомянутых случаях. Также и "Дух" не есть то же самое, что "Отец" и "Сын". На основании этого мы постигаем, что "Отец", "Сын" и "Святой Дух" не субстанциально сказываются о самой божест- венности, а каким-то иным способом, ибо если бы [каждое из этих на- именований] сказывалось субстанциально, то оно сказывалось бы и об отдельных [из них], и обо всех [них] по отдельности. Очевидно, что такие [наименования] сказываются в отношении к чему-то; ибо и "Отец" есть отец кого-то, и "Сын" есть чей-то сын, и "Дух" есть чей-то дух. Отсюда следует, что даже и "Троица" не сказывается о Боге субстанциально, так как Отец не есть Троица (ибо тот, кто есть Отец, не есть Сын и Святой Дух), и Сын не есть Троица, и Святой Дух — не Троица согласно тому же способу [рассуждения], но Троица состоит именно в множественности лиц (personae), а единство в простоте субстанции. Если же лица раздельны, а субстанция не раздельна, необходимо, что- бы наименование, имеющее происхождение от лиц, не принадлежало субстанции; но Троицу лиц порождает различие, следовательно, "Трои- ца" не принадлежит к субстанции. Откуда и происходит, что ни "Отец", ни "Сын", ни "Святой Дух", ни "Троица", не сказываются о Боге субстан- циально, но, как уже было сказано, в отношении к чему-то. "Бог" же, "истина", "справедливость", "всемогущество", "субстанция", "неизменяе- мость", "добродетель", "мудрость" и все, что только можно измыслить такого рода, сказываются о божестве (divinitas) субстанциально. Если все это окажется правильным и вытекающим из [положений] ве- ры, прошу тебя, дай мне об этом знать. А если ты, паче чаяния, в чем-то несогласен, обдумай тщательнее то, что здесь сказано, и, если будет воз- можно, присоедини к вере разум. ПРИМЕЧАНИЯ (1) Иоанн - диакон, а впоследствии, с 523 г. - епископ Римской церкви. С Боэцием сбли- зился в Равенне, куда был отправлен Теодорихом после того, как вернулся из Константино- поля, съездив в качестве посла к императору Юстину. (2) Этот трактат и следующий, "О благости субстанций", касаются проблемы универсалий, или самостоятельного существования идей, иначе, чем "О Троице". Если там вопрос оставался открытым, допуская решение в духе платоновского идеализма, где идеи-образцы извечно существуют наравне с Богом-Творцом или даже предшествуют ему, то эти две работы служили впоследствии авторитетным доводом в борьбе против та- кой платонизирующей ереси. Характерный пример: в 1148 г. Реймсский собор во главе с папой Евгением осудил комментарий Гильберта Порретанского, епископа Пуатье, к трак- тату "О предикации трех лиц" как заблуждение и ересь за то, что "разумнейшие и сообраз- ные католической вере" слова Боэция: "Так, Отец есть истина..." и т.д.- он откомментиро- вал следующим образом: "Отец есть истина, т.е. истинный..." "О лживое и извращенное объяснение! — восклицает в рассказе об этом событии Бернард Клервосский. — Насколько вернее и разумнее было бы сказать наоборот: "Отец истинен, т.е. истина..." Должно гово- рить, что Бог есть величие, благость, справедливость, мудрость, но не следует говорить, что Бог велик, благ, мудр... Ибо есть единая мудрость единого Бога, более того, единая мудрость есть единый Бог, и недопустимо смешивать отношение к Творцу и твари, как вер- но пишет св. Фульгенций" (Беседы на Песнь Песней, 80; цит. по: PL, t. 64, col. 1301), т.е., как не раз писал и Боэций, существенные свойства Бога свойственны ему не по причастно- сти и не нарушают его простоты и изначальности. Суровое постановление Собора по пово- ду столь малозаметных словесных нюансов становится, таким образом, понятным: если о Боге можно сказать: "Бог благ или мудр" так, как мы говорий, что "человек разумен", из этого будет следовать, между прочим (есть и другие последствия), что он благ в силу того, что причастен благости как таковой, которая изначально существует наряду с Богом, а мо- жет быть, и предшествует ему. Против этого "извращения" и направлено постановление Собора, восхваляющее мудрость и правоверность Боэция.