Мелеагр Гадарский г. Гадара (Сирия), о. Кос, 130 - 70 гг. -------------------------------------------------------------------------------- Содержание "Венок" К девушкам К юношам О любви и Эроте Эпитафии Описательные эпиграммы Стихотворения и, частично, примечания приведены по следующим изданиям: 1. «Эпиграммы греческой антологии», Москва, «Терра», 1999 2. «Древнегреческая застольная, шутливая и эротическая эпиграмма» в переводах Е.В. Свиясова, Санкт-Петербург, Гуманитарное агентство «Академический проект», 1997 3. «Греческая эпиграмма», составитель Н.А. Чистякова Санкт-Петербург, «Наука», 1993 4. «Древнегреческая элегия», составитель Н.А. Чистякова, Санкт-Петербург, издательство «Алетейя», 1996 5. «Античная лирика», серия «Библиотека всемирной библиотеки», серия первая, том 4, Москва, издательство «Художественная литература», 1968 -------------------------------------------------------------------------------- "ВЕНОК" Стихотворение открывало составленную Мелеагром около 70-60 г. до н.э. антологию греческой эпиграммы за 600 лет, начиная от Архилоха и кончая своими собственными (добавленными, к счастью для нас, в большом количестве), которую он назвал «Венок». В стихотворении перечисляется только часть собранных Мелеагром поэтов. Милая Муза, кому несешь ты плоды своих песен? Кто свивает в венок славных певцов голоса? Свил венок Мелеагр благородному другу Диоклу, Чтобы доверенный дар памятью доброю стал. Белые лилии Мэро и красные сплел он Аниты; Мало цветов от Сапфо, мало, но розы меж них. Меланиппид ему дал нарциссы торжественных гимнов, А Симонид подарил поросли дивной лозы. Благоуханные ирисы к ним приплетает Носсида - Воск ее кротких страниц плавил крылатый Эрот. Сладостно дышит Риан цветком по имени сампсих, А у Эринны в стихах девственно нежен шафран. Многоречив гиацинт величавых Алкеевых песен; С черными листьями вплел Самий лавровую ветвь. Вьются побеги плюща - цветущий дар Леонида; Колются иглы сосны - это Мнесалкова дань. Памфил творенья свои раскинул, как ветки платана, Юным орешником с ним сросся Панкратов посев, Белым тополем - Тимн, зеленую мятою - Никий, И с побережных холмов травкой песчаной - Евфем. Темной фиалкой цветет Дамагет, в словах Каллимаха Мирт, распускаясь, таит сладостно-горестный мед. Евфорион - с лихнейским цветком, а с нежным амомом - Тот, которому дал имя свое Диоскур. От Гегесиппа в венок вплетены виноградные гроздья, Щедрою собран рукой Перса душистый камыш. Сладкое сорвано яблоко с яблони у Диотима, Первым цветом цветет у Менекрата гранат. Смирнские ветви кладет Никенет, теребинтами дышит Слово Фаэнна-певца, грушею Симмий высок. Мелкую россыпь цветов сельдерея, дарящего силой, По непорочным лугам лирник Парфений растит. Колосом рыжим легли Вакхелидовых нив урожаи, Жатва медовая муз даже в одоньях мила. В песнях Анакреонт источает нектарные росы, Но элегических строг мил и несеяный сев. Чертополох луговой колючие волосы вздыбил - В нем уделил Архилох каплю от глубей своих. От Александра в венке - ростки молодые оливы, От Поликтета блестит красно-коричневый боб. Вот майоран, любимец певцов, в стихах Полистрата; Вот финикийский кипрей из Антипатровых рук. Вот и сирийский нард, остистыми листьями пышный, - Дар от Гермеса - поэт, дар от поэта - цветок. Это Гедил и с ним Посидипп, лепестки полевые; Этот цветок на ветру сам возрастил Сикелид, Не позабыта и ветвь золотая Платона-пророка: В каждом листке у нее - благозакония свет. Срезал Арат, пытатель небес, первородную вайю Пальмы, которая ствол к небу стремит от земли. Лотос, цветок Харемона, встречается с флоксом Федима, Гибкий цветок-волоок с ним совьет Антагор. Феодоридов тимьян любезен лозе виноградной; Фаний с ним сочетал цвет голубых васильков. Много собрано здесь и недавних мусических всходов: К ним приплетаю и я свой чуть раскрытый левкой. Милым несу я друзьям дары мои: всем посвященным В таинства сладостных муз дорог словесный венок. (перевод М.Гаспарова) Примечания: Муза представлена здесь канефорой, т.е. девой, несущей на голове в праздничной процессии корзину священных даров, в данном случае - отождествляемых с различными растениями и цветами стихами. Сампсих - разновидность душистого майорана. Лихнийский цветок - мелкая роза, цветок Афродиты. Далее непереводимая игра слов - имя Диоскур означает «Дитя Зевса», под которым подразумевается поэт Диоскорид. Теребинт - цветок фисташкового дерева. Одонье - сноп злаков. Нард - благовонное растение. Дар от Гермеса - поэт Гермодор, уроженец Сирии. Сикелид - возможно, Асклепиад. Цвет на ветру - анемон (анемос - по-гречески «ветер»). Ветвь золотая - хризантемы. Вайя - широкий перистый лист пальмы. Цветок-волоок - разновидность хризантемы. к началу страницы -------------------------------------------------------------------------------- К девушкам "Гелиодору любить опасайся", - душа говорит мне: Знает она, сколько слез в ревности выплакал я. Нет! Не хватает мне сил испугаться: распутница эта, Предупреждая меня, предупреждает - любя. (пер. Е.В.Свиясова) *Стихотворение в разных переводах* За Гелиодору я пью, за Пито-Гелиодору-Киприду! Вновь за здоровье ее - сладкой Хариты - я пью: Стала она для меня подобна богине, чье имя Я вожделенное пью, с чистым мешая вином! (пер. Е.В.Свиясова) Кубок наполни вином за здравие Гелиодоры, В ней - Киприда, Пифо и сладкозвучье харит! Мне она - божество, лишь одна, и желанное имя С чистым мешая вином, я с наслаждением пью. (перевод Ю. Шульца) Кубок наполни за Гелиодору - Пейто и Киприду, За сладкогласную - вновь, ибо Харита она. Мне - божество она лишь одна, и желанное имя, С чистым мешая вином, я с наслаждением пью. (пер. Ю.Шульц) Примечание: Пейто - богиня убеждения. *** К Гелиодоре моя негасимая страсть! Муки ночи! Вы, кто всю ночь до зари часто проводит в слезах, Любит, скажите, меня хоть немного? Тепло сохранилось От поцелуев моих на непреступном челе? Плачет, скажите, как я? Обнимая, обманчивый призрак Мой прижимает к груди, нежно целует его? Или влюбилась?.. Доверил, светильник, ее тебе, стражем Будь и, прошу, не свети новым проделкам ее! (пер. Е.В.Свиясова) О, соблазнители! Кто же решится бороться с Эротом И у кого хватит сил, чтобы с ним в битву вступить? Дай мне огня поскорей! Что за шум? - это Гелиодора... Сердце, прошу, в грудь мою снова, скорей возвратись! (пер. Е.В.Свиясова) *Стихотворение в разных переводах* К Гелиодоре любви мне душа избежать предлагает, Зная о прежних слезах, ревности муках моих. Пусть говорит, нет силы бежать. Меня ведь бесстыдница эта Остерегает сама, любит, однако, притом. (перевод Ю. Шульца) К Гелиодоре любви мне душа избежать предлагает, Зная о прежних слезах, ревности муках моих. Пусть говорит: нет силы бежать, ведь бесстыдница эта, Остерегает меня, любит, однако, веля. (перевод Ю. Шульца) Примечание: эпиграмма, возможно, не принадлежит Мелеагру. Приписывается ему из-за часто упоминаемого им имени "Гелиодора". Кубок налей и опять, и опять назови дорогую Гелиодору, с вином сладкое имя смешай! Кудри вчерашним венком убери мне - он память о милой, Влагой душистых мастей он до сих пор напоен. Видишь, как роза, подруга влюбленных, слезинки роняет, Видя ее не со мной и не в объятьях моих! (перевод Л. Блуменау) Больше, чем лиру твою, Аполлон, я хотел бы услышать Гелиодору! И в том клясться Эротом готов. (перевод Ю. Шульца) *Стихотворение в разных переводах* Вянет венок из цветов на висках у Гелиодоры, Но сверкает она, - этот венок из венков. (перевод Ю. Шульца) Вянет венок из цветов на висках у Гелиодоры, Но сверкает она, - этот венок для венка. *** Мирты с весенним левкоем сплету я и с нежным нарциссом, Лилий веселых цветы с ними я вместе совью, Милый шафран приплету и багряный цветок гиацинта И перевью свой венок розой, подругой любви, - Чтоб, охватив волоса умащенные Гелиодоры, Он лепестками цветов сыпал на кольца кудрей. (перевод Л. Блуменау) Верю: однажды в речах щебетунья Гелиодора Даже прелестниц Харит прелестью все ж превзойдет. (перевод Ю. Шульца) Гелиодору с ее сладкозвучной, чарующей речью В сердце моем сам Эрот сделал душою души. (перевод Л. Блуменау) Крепкий Эротом взращен ноготочек у Гелиодоры. Может она, ущипнув, даже до сердца достать. (пер. Ю. Шульц) Пчелка, живущая соком цветов, отчего так, покинув Чашечки луга, к лицу Гелиодоры ты льнешь? Хочешь ли тем показать, что и сладких и горьких до боли Много Эротовых стрел в сердце скрывает она? Если пришла мне ты это сказать, то лети же обратно, Милая! Новость твою сами мы знаем давно. (перевод Л. Блуменау) Мать небожителей, Ночь! Об одном я тебя умоляю, Лишь об одном я прошу, спутница наших пиров: Если другой кто-нибудь обладает чарующим телом Гелиодоры моей, с ней ее ложе деля, О, да погаснет их лампа, и пусть, как Эндимион, вяло И неподвижно лежит он у нее на груди! (перевод Л. Блуменау) Примечание: Эндимион - охотник (или пастух), которого по просьбе влюбленной в юношу богини Луны (Селены) Зевс, дав ему вечную молодость, погрузил в беспробудный сон. По другой версии, Эндимиона погрузил в вечный сон влюбленный в него бог сна Морфей. О эта ночь, о моя бессонная к Гелиодоре Страсть и рыданья у нас на ненавистной заре, Эти следы неизменной любви моей, поцелуй тот Памятный, будет ли он воспоминаньем согрет? Слез не лила ли она, и прельщая бессонную душу, Сжавши в объятьях своих, не целовала меня? Или есть новая страсть? Забавы иные? Нет, лампа, Да не увижу того, - стражем ты будь у нее. (пер. Ю. Шульц) В мяч он умеет играть, мой Эрот. Посмотри, он бросает Сердцем, что бьется во мне, Гелиодора, в тебя. Страстью взаимной ответь. Если прочь меня кинешь, обиды Не потерплю я такой против законов игры. (перевод Л. Блуменау) Сжалься, Эрот, дай покой, наконец мне от страсти бессонной К Гелиодоре, уважь просьбу хоть музы моей! Право, как будто твой лук не умеет и ранить другого, Что на меня одного сыплются стрелы твои. Если убьешь ты меня, я оставлю кричащую надпись: "Странник, запятнан Эрот кровью убитого здесь". (перевод Л. Блуменау) *Стихотворение в разных переводах* Кто из друзей познакомил меня с Зенофилой-болтушкой, Кто из трех милых Харит выбрал одну для меня? Нет и сомнения, друг, оказавший такую услугу, Выбором этим воздал милость Харите самой! (пер. Е.В.Свиясова) Кто из друзей передал мне мою Зенофилу болтунью? Кто же из трех мне харит эту Хариту привел? Истинно тот человек настоящую радость доставил, Так одаривши и дав Прелесть из прелестей всех. (пер. Ю. Шульц) *** *Стихотворение в разных переводах* Наглые комары, жужжащие кровопийцы Рода людского, зверье, чудища ночи и тьмы! Полный спокойствия сон Зенофилы, прошу, пощадите, Тело, злодеи, молю! Лучше пожрите мое. Речи пустые к кому обращаю: жестоких ведь тварей Нежная кожа - увы! - радует больше моей. Предупреждаю я вас, о премерзские звери: уймитесь - Или познаете всю силу завистливых рук. (пер. Е.В.Свиясова) Вы, пискуны комары, потерявшие стыд кровососы, Чудища наших ночей с парою крыльев своих, Я умоляю, хоть чуть вы позвольте уснуть Зенофиле, Тело вот это мое жрите теперь, мясники! Что я напрасно взываю? Ведь лютые хищники эти Любят на коже такой нежной погреться всегда. Предупреждаю теперь: вы, паршивые твари, уймитесь Или ревнивых моих силу узнаете рук. (перевод Ю. Шульца) *** Паном аркадским клянусь, Зенофила, под звуки пектиды Мило ты песни поешь! Мило играешь, клянусь! Как от тебя убегу я? Меня обступили эроты, Ни на минуту они мне отдохнуть не дают. Сердце мое зажигает то образ твой чудный, то муза, То твоя грация - все! Весь я горю, как в огне. (перевод Л. Блуменау) Музы, поющие сладко под лиру, и умное Слово Вместе с Пифо, и Эрот, ловкий возница Красы, Скипетр всех Страстей тебе, Зенофила, вручили: Прелесть тройную тебе отдали трое харит. (перевод Ю. Шульца) Пусть на власах, Зенофила, твоих увядает венок мой: Пышно цветешь ты сама, лучший венок из венков! (пер. Д.Дашков) Вот уж левкои цветут. Распускается любящий влагу Нежный нарцисс, по горам лилий белеют цветы, И, создана для любви, расцвела Зенофила, роскошный Между цветами цветок, чудная роза Пифо. Что вы смеетесь, луга? Что кичитесь весенним убором? Краше подруга моя всех ароматных венков. (перевод Л. Блуменау) Быстрый мой вестник, комар, полети на ушко Зенофиле, Нежно коснувшись его, эти слова ты шепни: "Он тебя ждет и не может уснуть, а ты, друга забывши, Спишь!.." Ну, лети же скорей, ну, песнопевец, лети! Но берегись! Потихоньку скажи, не то мужа разбудишь: С мужем воспрянут тот час ревности муки с одра. Если ж ее приведешь, то в награду тебя я одену Львиною кожей и дам в руки тебе булаву. (перевод В.Печерин) Клей - поцелуи твои, о Тимо, а глаза твои - пламя: Кинула взор - и зажгла, раз прикоснулась - и твой! (перевод Л. Блуменау) Я Кипридой клянусь, по лазурному морю приплывшей: Дева Трифера моя именем чудным красна! (пер. Ю. Шульц) Примечание: "Трифера" означает "дивная", "изнеженная". Асклепиада глазами, подобными светлому морю, Всех соблазняет поплыть с нею по волнам любви. (перевод Ф.Петровский) Светлоланитная , кто-то, Демо, теперь обнимает Нежно в восторге тебя, сердце терзая мое. Если ж тобою владеет субботняя страсть, то не диво: Ведь и средь хладных суббот жарким бывает Эрот. (пер. Ю. Шульц) Примечание: намек на то, что иудейская (здесь - финикийская) религия запрещает по субботам любую деятельность, вплоть до разжигания огня в очаге. Винная чаша ликует и хвалится тем, что приникли К ней Зенофилы уста, сладкий источник речей. Чаша счастливая! Если б, сомкнув свои губы с моими, Милая разом одним выпила душу мою! (перевод Л. Блуменау) Спишь ты, я вижу, мой нежный цветок, Зенофила. О, если б Мог на ресницы твои Сном я бескрылым сойти! Чтобы к тебе даже тот, кто смыкает и Зевсовы очи, Не подходил, и тобой я обладал бы один. (перевод Л. Блуменау) СЫСК ЭРОТА. Всем объявляю о бегстве Эрота. Вот только что, утром, Быстро с постели спорхнув, он улетел и исчез. Мальчик он, плачущий сладко, болтливый, живой и бесстрашный, Склонен к насмешкам, крыла, носит колчан за спиной. Чей он, сказать не сумею: его, шалуна, своим сыном Не признают ни Эфир, ни Океан, ни Земля, Ибо он все и всему ненавистен. Смотрите теперь же, Не расставляет ли он где-нибудь сети для душ? Э, да ведь вот он - в засаде! Меня не обманешь. Напрасно Ты притаился, стрелок, у Зенофилы в глазах. (перевод Л. Блуменау) ПРОДАЖА ЭРОТА. На продажу его, хоть и спит на груди материнской! На продажу! Зачем озорника содержать? Он ведь курносым рожден и крылатым, и щиплет жестоко Он ноготками; когда ж плачет, смеется при том. Кроме того, он упорен, болтлив и со взглядом колючим, Дикий, и даже своей матерью не приручен; Сущий бездельник во всем. Итак, продается. Коль хочет, В путь отправляясь, купец мальчика здесь получить, Явится пусть. Посмотри-ка, в слезах умоляет. Уймись ты! Ну, не продам! Будь теперь при Зенофиле моей. (пер. Ю. Шульц) Три Хариты тройной Зенофилу венчали наградой, Ей подарили венок - тройственной прелести знак. Нежная кожа ее уж одна вызывает влеченье, Облик рождает любовь, прелестью дышат слова. Трижды будь счастлива ты, кому ложе стелила Киприда, Речи вдохнула Пифо, сладкую прелесть - Эрот. (пер. Ю. Шульц) Примечание: игра слов - "прелести" - по-гречески Харитес. Таким образом, Хариты вручили Харит. Прелести дал Зенофиле Эрот, хариты - любезность; Пафия с поясом ей власть над сердцами дала. (пер. Д. Дашков) СМЕРТЬ РАДИ ЛЮБВИ. Да, я кудрями клянусь дорогими Тимо пышнокудрой, Телом душистым Демо, сон похищающим мой, Милыми также клянусь Гелиады забавами, лампой, Столько впитавшей без сна песен моих на пирах, - Мало дыханья, Эрот, на губах у меня остается, Но если хочешь, его, - только скажи, - испущу. (пер. Ю. Шульц) Пышные кудри Тимо и сандалии Гелиодоры, Миррой опрысканный вход в доме у милой Демо, Полные негой уста и большие глаза Антиклеи, Свежий всегда на висках у Дорифеи венок, - Нет, не осталось теперь у тебя уже больше в колчане Стрел оперенных, Эрот! Все твои стрелы во мне. (перевод Л. Блуменау) СТАРАЯ ГЕТЕРА. Наша красотка Тимарион, - челн превосходный недавно, - Ныне не может совсем плавать с Кипридой уже. Ведь меж лопаток у ней хребет словно мачты верхушка Дыбом стоит; как канат треплется волос седой; Вислые груди висят словно спущенных паруса оба; И беспрестанно живот в складках трясется морщин. Течь дал корабль внизу: водою залиты трюмы. Ходит вразвалку она, в тряске колени дрожат. Жалко того, кто живым поплывет в Ахеронтову гавань, Влезши на этой карги двадцативесельный труп. (пер. Ю. Шульц) *Стихотворение в разных переводах* Нет, не схожу я с ума по мальчишкам! Зачем мне, эроты, Это? Ведь все заберут, не воздавая ничем! Лишь во взаимности страсть. Мне милы красавицы только! Прочь, негодники, прочь! С дерзкою хваткой своей! (пер. Ю. Шульц) Нет, не схожу я с ума по мальчишкам! Зачем мне, эроты, Это? Ведь все заберут, не воздавая ничем! Лишь во взаимности страсть. Мне милы красавицы только! Прочь, негодники, все с дерзкою хваткой своей! (пер. Ю. Голубец) *** Утро, враждебное мне! Что так рано ты встало над ложем? Только пригреться успел я на груди у Демо. Свет благодатный - который теперь мне так горек! - о лучше б, Быстро назад побежав. Снова ты вечером стал! Было же прежде, что вспять устремлялся ты волею Зевса Ради Алкмены, - не нов ход и обратный тебе. (перевод Л. Блуменау) Утро, враждебное мне! Что ты тихо так кружишь над миром? Нынче, когда у Демо млеет в объятьях другой? Прежде, как с нею, прекрасной, был я, ты всходило скорее, Точно спешила в меня бросить злорадным лучом. (перевод Л. Блуменау) Сам даже Эрос крылатый, плененный твоими глазами, В горнем пареньи попал, Тимарион, все ж в силки. (пер. Е.В.Свиясова) *Стихотворение в разных переводах* Если Каллистион ты обнаженной, о путник, увидишь, Скажешь: "Не зря для нее звук изобрел Эпихарм". (пер. Ю. Шульц) Если Каллистион ты обнаженной, о путник, увидишь, Скажешь: "Двоякий звук стал теперь звуком одним!". (пер. Ю. Шульц) Примечание: смысл шутки в следующем: греческую букву "тау" (звук "т") в Сиракузах произносили как букву "тету" ("тх"), акцентируя вторую часть. Поэтому Каллистион, т.е. "Красоточка", будет произнесено "Каллисхион", т.е. "Прекрасноногая", "С прекрасными бедрами". *Стихотворение в разных переводах* НОВАЯ СКИЛЛА. Горькие волны Эрота, бессонный ветер жестокой Ревности, бурное вкруг море попоек моих, - Горе, куда я плыву? Уж рассудок не держит кормило: Дивную эту ужель Скиллу увижу опять? (пер. Ю. Шульц) Вы, ненавистны волны Эрота, бессонные вечно, Ревность несущие, ты, бурное море страстей, Где окажусь, если разум лишится руля совершенно? Может, увижу еще Скиллу роскошную я? (пер. Е.В.Свиясова) Горький Эрота прибой и бессонное вечно дыханье Ревности, в пору зимы целое море пиров, Мчусь я куда? Ведь рассудка кормило утрачено ныне, Дивную эту ужель Скиллу увижу опять? (пер. Ю. Шульц) Примечание: Дивная Скилла - имеется ввиду Трифера, чье имя означает "Дивная", "Роскошная", "Изнеженная". *** НЕИЗВЕСТНОЙ. Звезды и месяц, всегда так чудесно светящий влюбленным! Ночь и блужданий ночных маленький спутник-игрун! Точно ль на ложе еще я застану прелестницу? Все ли Глаз не смыкает она, жалуясь лампе своей? Или другой обнимает ее? О, тогда я у входа Этот повешу венок, вянущий, мокрый от слез, И надпишу: "Афродита, тебе Мелеагр, посвященный В тайны твои, отдает эти останки любви". (перевод Л. Блуменау) Примечание: Спутник-игрун - флейта или авлос. ОТСУТСТВУЮЩЕЙ. Вы, корабли, скороходы морские, в объятьях Борея Смело держащие путь на Геллеспонтский пролив, Если, идя мимо Коса, увидите там на прибрежье Милую Фанион, вдаль взор устремившую свой, Весть от меня, корабли, передайте, что, страстью гонимый, К ней я спешу... не в ладье, нет! Я бегу по волнам! Только скажите ей это - и тотчас же Зевс милосердный Ветром попутным начнет вам раздувать паруса. (пер. Л.Блуменау) Не удалось обмануть меня! Клятвы к чему?! Я все знаю! Хватит божиться теперь: стало известно мне все. Лгунья, так было? Так было... Одна возлежишь на постели?.. Дерзкая, ты и теперь снова твердишь: "Я одна". Небезысвестный Клеон не ласкал тебя? Нет?! - Бесполезно Я говорю. Что ж, ступай, шлюха, ступай - и скорей! Хочешь его повидать - окажу тебе милость большую: Что ж - в наказанье сиди запертой здесь на замок! (пер. Е.В.Свиясова) Знаю! К чему твои клятвы, когда обличитель гулящих - След благовонных мастей свеж на твоих волосах? Ночи бессонной улики - и глаз твоих взгляд утомленный, И обвитая вокруг нить на кудрях - от венка. Только что в оргии бурной измяты волос твоих пряди, Ноги нетверды твои, руки дрожат от вина... С глаз моих скройся, блудница! Пектида и блеск погремушек, Вестники пира, зовут к оргии новой тебя. (перевод Л. Блуменау) Примечание: Пектида - лидийская арфа. Знаю! Меня не обманешь! Зачем тебе клясться богами? Знаю. Клятвы оставь! Все мне известно теперь. Было ли это, ты, лгунья? Одна ли, одна почиваешь? Наглость! Она и теперь все уверяет: "Одна!" Всем известный Клеон... Если не... Зачем угрожаешь? Тварь ты постельная, прочь! Прочь убирайся скорей! Впрочем, доставлю тебе приятную радость. Я знаю, - Хочешь ты видеть его. Жди теперь пленницей здесь! (пер. Ю. Шульц) Сбегай, Доркада, скажи Ликениде: "Вот видишь - наружу Вышла неверность твоя: время не кроет измен". Так и скажи ей, Доркада. Да после еще непременно Раз или два повтори. Ну же, Доркада, беги! Живо, не мешкай! Справляйся скорей. Стой! Куда же, Доркада, Ты понеслась, не успев выслушать все до конца? Надо прибавить к тому, что сказал я... Да что я болтаю! Не говори ничего... Нет, обо всем ей скажи, Не пропусти ни словечка, Доркада... А впрочем. Зачем же Я посылаю тебя? Сам я с тобою иду. (перевод Л. Блуменау) Так, Ликениде, Доркада, скажи: "Ты любила притворно - Вскрылось притворство! В любви время всю выявит ложь". (пер. Ю. Шульц) Воры! Прочь! Кто настолько был в этом разбое неистов? Кто решился вести против Эрота войну? Факелы быстро сюда! Шум слышу; ты, Гелиодора? Сердце мое, поскорей в грудь возвращайся мою. (пер. Ю. Шульц) Есть три хариты, три девы, три сладостно юные Оры, Все три сводят с ума, стрелы бросая в меня. Видно, Эрот натянул здесь три тетивы, собираясь Сердце сразить не одно, - сразу три сердца во мне. (перевод Ю.Шульц) Я попытался бежать от Эрота; а он незаметно Факел из пепла зажег и, обнаружив меня, Взял и согнул... но не лук... - на руке коготков своих пару. Пламени часть отщипнув, бросил он тайно в меня, И потому отовсюду я в пламени. Малое это Пламя немалый огонь, Фанион, в сердце зажгло. (пер. Ю.Шульц) Нежный наш Диодор, бросающий юношам пламя, Взорами Тимарион смелыми ныне пленен, Сладостно-горькой стрелою Эрота пронзен. Вижу чудо Внове: пылает огонь, тоже огнем подожжен. (пер. Ю.Шульц) Этот крылатый Эрот в небесах теперь скованный пленник; А захватили его очи Тимарион в плен. (пер. Ю.Шульц) к началу страницы -------------------------------------------------------------------------------- К юношам Пойман теперь я, не раз смеявшийся прежде над теми, Кто среди буйных пиров к отрокам страстью болел. Вот, Мииск, и меня Эрот перед дверью твоею Здесь поместил, надписав : «Благоразумья трофей». (пер. Ю.Шульц) Тир, я Эротом клянусь, питает красавцев; Мииск же Всех их затмил, воссияв, солнцу подобно меж звезд. (пер. Ю.Шульц) Если Зевсом был тот, кто себе Ганимеда похитил, Чтоб виночерпием он нектар ему подавал, То мне красавца Мииска скрыть следует в сердце глубоко, Чтобы орел не настиг, крыльями скрыв от меня. (пер. Ю.Шульц) Я и на Зевса восстану, коль он пожелает похитить Ныне тебя, мой Мииск, - нектар ему подносить. Часто, однако, сам Зевс говорил мне: ‘ Чего ты боишься? Ревности нет ведь во мне: сам я готов сострадать’. Так говорит и сейчас; но, коль близко и муха летает, Я трепещу, чтобы Зевс в этом меня не надул. (пер. Ю.Шульц) Всех обоял Диодор. Гераклита все видят охотно, Сладкоречив Дион, нежен и чист Улиад - Ну же, Филокл, посмотри на того, потрогай другого, С третьим поговори, делай, что хочешь вон с тем! Видишь, я не ревнив! Но если Мииска ты тронешь - Более не видать взорам твоим красоты! (пер. Ю.Голубец) Был я еще не настигнут страстями, как стрелы очами Выпустил в грудь мне Мииск, слово такое сказав: «Вот, я поймал наглеца и гордо его попираю, Хоть у него на лице царственной мудрости знак». Я же ему, чуть дыша, отвечал: «И не диво! И Зевса Также с Олимпа Эрот вниз совлекал, и не раз». (пер. Ю.Шульц) Знаю всего я одну красоту. Глаз мой - лакомка хочет Лишь на Мииска смотреть; слеп я во всем остальном. Все для меня о являет собой: но очи ужели, Вечные эти льстецы, лишь угождают душе? (пер. Ю.Шульц) Дивная прелесть сверкнула: он пламя очами бросает, Или Эрот подарил мальчику громы бойца? Здравствуй, Мииск, страстей огонь ты людям приносишь! Мне же сверкай на земле благостным только огнем! (пер. Ю.Шульц) Душ похититель, что плачешь? Что грозные луки и стрелы Выбросил ты, опустив лопасти крыльев двойных? Разве тебя уж Мииск жжет взором неодолимым? Как тебе трудно познать то, что творил ты другим! (пер. Ю.Шульц) Мальчик прелестный, своим ты мне именем сладостен тоже. Очарователь - Мииск: как же тебя не любить?! Ты и красив, я Кипридой клянусь, красив совершенно. Если ж суров, - то Эрот горечь мешает и мед. (пер. Ю.Шульц) Примечание: Имя Мииск значит «мышонок». О Мииск! В тебе пристань обрел корабль моей жизни, И последней души вздох посвящаю тебе. Юноша милый, поверь мне, клянуся челом твоим ясным, Светлые очи твои даже глухим говорят: Если ты взгляд отуманенный бросишь, - зима предо мною, Весело взглянешь - кругом сладкая блещет весна! (пер. В.Печорин) Ветер и стужа. Меня же к тебе устремляет, Мииск мой, Взятого бурей пиров, сладостно-горький Эрот. Ветер свирепый бушует вокруг: ветер страсти. Прими же В гавань меня, моряка, в море Киприды пловца. (пер. Ю.Шульц) Юношей цвет изобильный собрав, богиня Киприда, Сплел сам Эрот для тебя сердце манящий венок: Вот, посмотри-ка, сюда он лилею вплел Диодора, Асклепиала левкой сладостный вплел он туда - И гераклитовы розы, но только они без колючек... Там сияет Дион как виноцветный цветок, Там златокудрого Крокус Ферона в листьях проглянул, Там благовонный тимьян дал дня венка Улиад, Нежный Мииск подарил зеленую ветку маслины. Лавра цветущую ветвь - это ведь милый Арат! Тир священный, из всех островов блаженнейший! Миррой Дышит лесок, где цветы в дар Афродите даны! (пер. Ю.Голубец) Примечание: Стихотворение построено по образцу Мелеагрова вступления к «Венку»: может быть, оно служило последним (или предпоследним) стихотворением сборника Мелеагра. Страсти лелеют, Филоклес, тебя и Хариты, что любят В поле цветы собирать, вся в благовоньях Пейто! Ты Диодора объятья прими, Калликрат на колени Сядет к тебе, Доротей сладко пускай запоет, Меткий твой «лук» пусть возьмет в свои руки пламенный Дион, А Улиад же с него кожу по-скифски сдерет. Филон пусть сладко целует, а Терон пускай поболтает И под хламидой сожмет Евдема груди сильней. Если же бог утолит вожделенье свое, - о счастливец! - Римское блюдо юнцов сможешь отведать сполна. (пер. Е.В.Свиясова) Сладкий увидел я сон: восемнадцатилетний, в хламиде, Юноша ночью ко мне Эросом был приведен, Нежного мальчика груди ласкал я, покоясь на ложе, И невзошедший цветок словно срывал на лугу. Страсть и теперь еще память мою воспаляет, в глазах же Сон тот стоит. И когда призрак никчемный уйдет? О полюбившее сердце, забудь о страданьях: зачем же Будут напрасно сжигать грезы пустые его? (пер. Е.В.Свиясова) Ранний певец, трижды проклятый вестник несчастий, ты машешь Ночью крылами и шум распространяешь вокруг. Каркаешь, наглый, над ложем моим: бесполезно мол ночью Ласок мне мальчика ждать. Муки мои - тебе смех. Эта ли плата за то, что кормлю тебя? Карканье как бы Не оказалось сейчас пеньем последним твоим! (пер. Е.В.Свиясова) Ночь, священная ночь, и ты, лампада, не вас ли Часто в свидетели клятв мы призывали своих! Вам принесли мы обет: он - друга любить, а я - с другом Жить неразлучно - никто не услышал иной. Где ж вероломного клятвы, о ночь!.. Их волны умчали. Ты, лампада, его в чуждых объятиях зришь! (перевод Д. Дашкова) Роза ль венка украшенье у Дионисия, или Он - украшенье цветка? Думаю все-таки - он. (перевод Ю. Шульца) Терпким медом сладимы, становятся сладостны вина; О, как приятен союз сладостнопылких сердец! Сладостный Алексид Клеобула пылкого любит - Разве Киприда и тут мед не смешала с вином? (пер. Ю.Голубец) Как Гераклит был когда-то красив! Был! Но минула юность. Ныне колючий пушок облик его изменил. Сын Поликсена, увидя такое, не слишком уж хвастай, Ведь Немесида к тебе может явиться сама. (пер. Ю.Голубец) Мне и Ферон уж не мил, не нравится мне Аполлодот; Там, где пламень пылал, ныне пыхтит головня. Женщин теперь я люблю. Нет дела мне до козопасов, Игры дурацкие их мне теперь не по нутру. (пер. Ю.Голубец) *Стихотворение в разных переводах* К ГЛАЗАМ. Отроков псы, предатели душ, вы вечно сочитесь Клеем Киприды и вновь пристальным взором любовь Ищите новую вы, словно волк ягненка, и как скорпиона - Ворон; о, вы, словно пепел, вспыхнувший вдруг от огня, Все в вашей воле теперь! Зачем же вы льете потоки Слез и столь быстро зачем вслед за Гикетом лететь? От красоты ваш огонь! Загорелись - теперь потомитесь! Ибо для нашей души повар отличный - Эрот. (пер. Ю.Голубец) Ах, предатели душ, мальчишьи борзые, Киприды Чарой прельщенные, вы, тертые маслом глаза, Вы за Эротом погнались как волк за ягненком, как ворон За скорпионом, как пепл, огнь покрывающий вмиг! Делайте то, что хотите, да только ответьте, что льются Слезы, к Гикету зачем вы устремилися вдруг? От красоты потомится пускай, попечется в огне он, Ибо для душ молодых повар прекрасный Эрот! (пер. Ю.Голубец) *** Тот, кто поставил Эрота здесь возле источника, думал, Верно, что пламень его можно водой погасить. *Стихотворение в разных переводах* Женственная Киприда сжигает любовию к женам, Мужественный Эрот правит любовью мужской. Мне-то куда? За сыном? За матерью? Мнится, Киприда Молвит сама: «Как всегда, дерзкий юнец победит!» (пер. Ю.Голубец) Женственная Киприда сжигает любовию к женам, Этот мальчишка Эрот правит любовью мужской. Мне-то за кем? За сыном? За матерью? Мнится, Киприда Как-то сказала сама: «Верх берет дерзкий юнец» (пер. Ю.Голубец) *** О Хариты, увидев красавца Аристагора, В нежных объятия рук вы заключили его; Ведь красотою своей излучает он пламя, так сладко Он говорит, а молчит, - нежно глаза говорят. Пусть он вдали от меня. Ну и что же? Как Зевс Олимпиец, Мальчик умеет метать молнии стрел далеко. (пер. Ю. Шульц) *Стихотворение в разных переводах* Сердце болит и болит - ведь самым кончиком ногтя Резвобеспечный Эрот сердце царапнул мое. Молвил с улыбкою он: «Вот и снова сладостна рана, Жалкий, и горячо мед наслаждения жжет!» Если в толпе молодой замечаю я Диофанта - С места не сдвинуться мне, силы иссякли мои! (пер. Ю. Голубца) Боль мне сердце терзает - самым кончиком ногтя Резвый, беспечный Эрот больно царапнул его. Молвил с улыбкою он: «Вот и снова сладостна рана, Бедный влюбленный, и мед жарко горит от любви!» Если в толпе молодой вдруг вижу я Диофанта - С места не сдвинуться мне, сил не осталось моих! (пер. Ю. Голубца) *** В полдень я на пути повстречал Алексида, недавно Волосы снявшего лишь летом при сборе плодов. Двое лучей тут меня обожгли; один - от Эрота, - Впрямь от мальчишки из глаз, солнца - вторые лучи. Эти ночь усыпила, а первые, - те, в сновиденьях Образ его красоты все разжигают сильней. Сон, облегчающих многих, принес мне одни лишь мученья, Эту являя красу, льющую в душу огонь. (пер. Ю. Шульц) Вы, свирели пастушьи, в горах уж не Дафниса пойте, Пану стремясь угождать, юных пасущему коз; Также ты, лира, пророчица Феба, венчанного лавром, Ты Гиацинта теперь больше не пой. Ведь тебе Дорог был Гиацинт, а нимфам мил Дафнис когда-то, Ныне же скипетр любви пусть обретает Дион. (пер. Ю. Шульц) Примечание: Дафнис - обожествленный пастух, возлюбленный Пана; Гиацинт - спартанский царевич, любимец Аполлона; теперь песни о Дафнисе и Гиацинте должны уступить место песням о Дионе, любимце Мелеагра. Если взгляну на Ферона, в нем вижу я все; если вижу Все, но не вижу его, - мне не видать ничего. (пер. Ю.Шульц) Если молчит Гераклит, говорит он глазами такое: «Я даже Зевсов огонь в пепел могу обратить». И Диодор без сомненья в груди изрекает вот это: «Я же и камень могу грудью своей растопить». Горе тому, кто примет из глаз у первого пламя, А у другого - страстей сладостно пышущий жар. (пер. Ю.Шульц) *Стихотворение в разных переводах* Нет, не люблю Харимеда: красавец смотрит на Зевса, Будто готовится он нектар ему поднести. Нет, не люблю. И зачем божеству небесному в страсти Мне соперником быть, хитя победу его. Пусть возьмет на Олимп мои слезы мальчик с собою. Ноги омоет слезой - вспомнит тогда обо мне! Вот и довольно. При том хорошо бы и взгляд его нежный Мне уловить и с губ беглый сорвать поцелуй! Пусть остальное Зевс довершит, и если захочет, Может, перепадут крохи амбросии мне! (пер. Ю. Голубец) Нет, не люблю Харидема: красавец ведь смотрит на Зевса, Словно готовится он нектар ему поднести. Нет, не люблю. И зачем царю небожителей в страсти Мне соперником быть, если победой - любовь. Пусть возьмет на Олимп мои слезы мальчик с собою. Ноги омоет слезой, вспомнит тогда обо мне! Мне и довольно. Притом хорошо бы и взгляд его нежный Мне уловить, с его губ беглый сорвать поцелуй! Пусть остальное Зевс довершит, но если захочет, Может, перепадут крохи амвросии мне! (пер. Ю. Голубец) *** Вот уже близок рассвет: перед дверью глаз не сомкнувший, Дамис несчастный лежит и бездыханный почти. Бедный, узрев Гераклита, теперь под взглядом лучистым, - Словно податливый воск, брошенный в жерло углей... Дамис, бедняга несчастный, приди в себя! Сам я Эротом Ранен: к слезам твоим слезы добавлю свои. (пер. Ю.Шульц) Если беда, Клеобул, приключится со мною (почти ведь, В отроков ввергнут огонь, в пепле повержен лежу), Я умоляю, наполни вином до того, как закроешь Урну мою, надписав: «Дарит Аиду Эрот». (пер. Ю.Шульц) Если б ни лука Эрот не имел, ни колчана, ни крыльев, Ни зажигающих стрел он не носил при себе, То, - я крылатым клянусь, - ты вовек не узнал бы по виду, Кто из обоих Зоил, кто из обоих Эрот. (пер. Ю.Шульц) Если в накидке Эрот и без крыльев, и даже не носит Лука с колчаном, - одна шляпа с полями на нем, Я его милым эфебом сочту; Антиох же Эротом Мог быть и, наоборот, - быть Антиохом Эрот. (пер. Ю.Шульц) Примечание: Эфеб - подросток 18-20 лет, уже вышедший из отрочества, но не получивший полного гражданства. Эфебы несли пограничную службу и были одеты в плащ и шляпу. *Стихотворение в разных переводах* Бел как цветок Клеобул, и меду подобен Сополис, Оба - Киприды цветы, оба достойны ее... Сердце пылает мое - говорят, что это эроты, Белое с темным смешав, выплели имя мое. (пер. Ю.Голубец) Бел, как цветок, Клеобул, и меду подобен Сополис, Оба - Киприды цветы, оба достойны ее... Сердце пылает мое. Ведь, как утверждают, Эроты, Светлое с темным смешав, выплели имя мое. (пер. Ю.Голубец) Примечание: Белокожего юношу Клеобула и смуглого Сополиса поэт называет «цветами Киприды» - так называли жриц Афродиты. Мелеагр обыгрывает свое имя - мелас - «черный», агрос - «светлый», «блестящий»). Судовладелец - Киприда; при ней рукоятку кормила Правя душою моей, держит надежно Эрот. Ветер свирепый бушует кругом, ветер страсти. Вот так-то Ныне барахтаюсь я в море столь многих юнцов. (пер. Ю. Шульц) Отдан тебе я Любви госпожой, Феокл, безраздельно, Дал меня так же Эрот, тихо подкравшись во сне, И на чужбине смирил уделами тугими чужого. Жажду теперь я вкусить друга приветливый взгляд. Ты же молящего гонишь, тебя не прельщает ни время, Ни, - достояние всех, - благоразумья залог. Сжалься, владыка, о сжалься! Судьба тебя сделала богом, - Жизнь моя ныне и смерть стала во власти твоей. (пер. Ю. Шульц) *Стихотворение в разных переводах* Страждущий, я целовал дитя нежнейшее летом. Жажду свою утолив, так я об этом сказал: «Отче Зевес, ты пьешь от уст ганимедовых нектар Сладко... И это вином стало, наверно, твоим? Я приласкал Антиоха, ведь он мне прочих милее - Сладостное питье я пригубил от души!» (пер. Ю.Голубец) Жаждущий, я целовал дитя нежнейшее летом. Жажду свою утолив, так напоследок сказал: «Зевс, наш отец, ты пьешь нектар на устах Ганимеда, Видно, напиток такой стал для тебя как вино?» Так и я, Антиоха лаская, - милей он всех прочих, - Пью сей сладостный мед из Антиоха души. (пер. Ю.Голубец) *** Сердце мое, ты посмело - Кипридой клянуся! - промолвить То, что и бог не посел: нам не по нраву Ферон! Он не красив, Ферон! Да ты не дерзишь ли, о сердце, Да не боишься ли ты Зевса язвящих огней? Видишь ли, сердце, свое дерзоустье? Вот Немесида Гневная встала - и знак статуя вдруг подает! (пер. Ю.Голубец) Нот, мореходам попутный, страдальцы влюбленные схитил Полдуши у меня, - он Андрогета унес, Трижды блаженны суда и трижды благостны волны, Счастлив четырежды ветр, отрока морем неся. Если б дельфином мне стать! На плечах перенес бы по морю, Чтобы он смог увидать Родос, где отроков сонм. (пер. Ю. Шульц) Громко сказала Киприда, увидев юнца Антиоха: «Нет, Эрот мне не сын! Вот настоящий Эрот! Юноши, чтите отныне Эрота нового. Этот, Явленный ныне Эрот, прежнего много сильней. (пер. Ю.Шульц) Статую создал Пракситель, Эрота Паросского облик, Сына Киприды самой, в это творенье вдохнув, Ныне Эрот оживил прекраснийший статую эту, И, представляя себя, нам он Праксителя дал. Пусть этот смертных чарует, а бог обольщает на небе! Страсти пусть правят равно на небе и на земле! О, счастливейший город Меропов, который Эрота Богорожденного вновь, юных вождя, воспитал! (пер. Ю.Шульц) Древний ваятель Пракситель прекрасную статую создал, Но без души, лишь придав внешние камню черты; Облик - глухой и немой. А теперь им волшебно изваян Одушевленный в моем сердце коварный Эрот. Общее имя у них, а в жизни он лучше гораздо, Он и не камень, - души преобразующих дух, Пусть изваяет теперь ваятель во мне мою душу, А после этого пусть храм возведет в ней Эрот. (пер. Ю.Шульц) Примечание: знаменитый скульптор Пракситель сделал статую Эрота (которую считал одной из своих лучших), а у Мелеагра оказался возлюбленный мальчик с острова Коса (жители которого называли себя меропами), похожий на этого Эрота и вдобавок носивший имя Пракситель. Отсюда игра слов и мыслями в эпиграммах. Пьющие чаши со льдом, потерявшие разум от страсти, Эротолюбцы, вы все горький вкушаете мед: Воду холодную, я заклинаю, холодную живо, Бывшую только что льдом, лейте на сердце мое! Ах, Дионисия я увидал! Вы, по рабству собратья, Прежде чем в душу войдет, жар остудите во мне. (пер. Ю.Шульц) Люди, придите на помощь! Меня, кто впервые недавно Морем проплыл, и едва только на землю ступил, Тащит насильно Эрот и, словно пламя являя, Ввергнув в огонь, мне велит отрока видеть красу. Вслед за ним я бреду и в воздухе сладостный образ Вообразивши, ловлю для поцелуев моих. Значит, избегнув жестокого моря, я ныне на суше В бурю Киприды попал, что полютее морской. (пер. Ю.Шульц) О винопийцы, примите того, кто, спасенный в пучине И от пиратов уйдя, гибнет теперь на земле! Ведь лишь недавно, едва с корабля ступил я на сушу, Тут же, схвативши, Эрот тащит насильно меня: Отрока я увидал, когда совершал тот прогулку: Сами ноги меня тут понесли, не спросясь. В сборище буйном иду, не вином, но огнем переполнен. Другу, друзья, хоть чуть-чуть вы помогите сейчас. О помогите, друзья, - дружелюбца ради Эрота, В круг ваш примете меня: гибну, о дружбе моля. (пер. Ю.Шульц) Нежный наш Диодор, бросающий юношам пламя, Взорами Тимарион смелыми ныне пленен, Сладостно-горькой стрелою Эрота пронзен. Вижу чудо Внове: пылает огонь, тоже огнем подожжен. (пер. Ю.Шульц) к началу страницы -------------------------------------------------------------------------------- О любви и Эроте "Эрот жестокий! - шепчу. - Ты жестокий!" - К чему повторяю, Снова и снова одно, плача, "жестокий" твержу? Тешат младенца слова, и упреками он не терзаем - Вновь веселится, а брань лишь распаляет его. Но удивляет меня, как Киприда, из светлой и влажной Выйдя волны, ты смогла этот огонь породить? (пер. Е.В.Свиясова) Клятву Киприде даю, что сожгу я, Эрот, твои стрелы, Скифский колчан подожгу стрелообильный, клянусь! Нос к небу гордый задрав, насмехаешься, нагло хохочешь - Скоро заплачешь, Эрот, смех свой забудешь навек! Крылья обрежу твои, что томленья любви нам приносят, В медносплетенную цепь ноги твои закую. Гибель несет нам обоим победа такая, я знаю: К сердцу приблизить тебя - в стадо пустить только рысь. Ну же, ступай, непреклонный, к ногам привязавший сандальи, Легкие крылья расправь над человеком другим! (пер. Е.В.Свиясова) Странного нет ничего в том, что Эрос, людей истребитель, Стрелы пускает, смеясь, нагло глазами блестя: Мать его разве, супруга Гефеста, не любит Арея, Разве она не близка равно к огню и мечу? Разве праматерь его не пучина, ревущая гулко? Кто же отец его? Сын чей он? Не знает никто. Вот почему обладает огнем он Гефеста. Как волны, Может он в ярость прийти, стрелы Арея пустить. (пер. Е.В.Свиясова) Есть три Хариты и Горы - три милые девы, а Эрос, Стрелы пустив, распалил страсть мою к женщинам трем. Точно пустил в цель стрелы три из лука он, будто желая Ранить жестоко, но я сердце имею одно. (пер. Е.В.Свиясова) Примечание: Горы и Оры - богини времен года, изображались юными девушками. Нимфами Вакх был, младенцем когда тот в золе копошился, Вымыт, едва из огня он появился на свет, Дружит поэтому с нимфами Бромий. Его если выпьешь, Ты, не мешая с водой, в пламени жутком сгоришь. (пер. Е.В.Свиясова) О удрученное сердце, какую зажившую рану Растеребил вновь Эрот в самых глубинах твоих? Но, я прошу тебя, ради Зевса, прошу, о желанный, Не разжигай ты огонь, тлеет который в золе! Мигом бегущего Эрос, о ужас, настигнет и жертву Сгубит, в полон захватив, радость доставя себе. (пер. Е.В.Свиясова) Думая я, что убегу от Эрота, - меня ж все ж настиг он, Воспламенить из золы маленький факел сумел. Нет, не натягивал лук, но, рукой прикоснувшись чуть, искру Отъединил от огня, бросил тайком он в меня - Жаром своим охватил мое тело все! Маленький факел... В целый разросся пожар, Фаний, в моей он душе! (пер. Е.В.Свиясова) Стрелами Эрос не ранил и маленький факел, как прежде, Он не зажег, а его в самое сердце вложил! Пахнущий миррой Киприды, в гореньи он, спутник веселый Страстных желаний, мои пламенем очи спалил. Жаром своим растопил он всего меня, маленький факел, В огненном сердце моей, видно, устроил пожар! (пер. Е.В.Свиясова) "Факел зажги! Мне пора уходить". - "Безрассудство какое! Пьяный, задумал ты что?" - "Буду я бражничать вновь". - "Пить? О чем думаешь ты?" - "Но какой же у Эроса разум?.. Свет же давай поскорей!" - "Где твой рассудок и страх?" - "Дела до мудрости нет, угнетающей душу, но только Знаю одно я : и Зевс воли Эротом лишен". (пер. Е.В.Свиясова) Дерзость, клянусь тебе, Вакх, я снесу твою! Так начинай же Пиршество, бог: управлять душами смертных привык. Искру раздуешь ты в пламя, оно разжигает Эрота, И неотступно опять тащишь с собою меня. Ты, от рожденья, предатель коварный, о тайне заботясь Праздников, хочешь, чтоб я разоблачен был теперь! (пер. Е.В.Свиясова) Душу, и так огневую, коль будешь ты жечь непрестанно, Лютый Эрот, - убежит: крылья ведь есть у нее. (перевод Ю. Шульца) *Стихотворение в разных переводах* Быстрые крылья, Эрот, когда за спиною расправив, Скифские слезы начнешь острые метко метать, - Скроюсь, Эрот, от тебя я под землю... Но нет в том резона! Сам усмиритель Аид мощи твоей не избег. (пер. Е.В.Свиясова) Крылья когда б у тебя за спиною быстрые были, Скифские стрелы еще, бьющие издалека, Я убежал бы, Эрот, от тебя и под землю. Но тщетно! Ведь всемогущий Аид не убежал от тебя. (пер. Ю. Шульц) *** *Стихотворение в разных переводах* Сыздетства, в лоне матернем Эрот, забавляясь игрою, Кости бросал Эрот на кон о жизни моей. (пер. Ю. Голубец) Сыздетства, в матернем чреве, Эрот, забавляясь игрою, Жизнь мою проиграл в кости, не зная забот. (пер. Ю. Голубец) - в Греческой эпиграмме - тот же переводчик *** *Стихотворение в разных переводах* Здесь я лежу распростерт; бейте в шею пятой беспощадной! Бог мой, теперь я постиг, как твое бремя нести. Понял, что жгут твои стрелы. Швыряя мне факелы в душу, Сердца тебе не зажечь: сердце уж пепел сплошной. (пер. Ю.Шульц) Здесь лежу распростерт; бейте в шею пятой, беспощадный! Бог мой, теперь я постиг, как твое бремя нести. Понял, что жгут твои стрелы. Мне факелы в сердце швыряя, Ты его не зажжешь. Сердце уж пепел сплошной. (пер. Ю.Шульц) *** НЕРАЗБАВЛЕННОЕ ВИНО. Чистое пей, ты, страдалец в любви, и к отрокам пламя Бромий, забвенье даря, пусть успокоит в тебе; Чистое пей! Осушив до краев наполненный кубок, Горечь страдания прочь ты из души изгони. (пер. Ю.Шульц) "Лютый, о лютый Эрот!" Почему тебе нравится, если Снова и снова кричу в грести: "Лютый Эрот!" Этот мальчишка смеется, и часто и многажды даже Рад он проклятьям моим: ими питается он... Дивно мне, как это ты, из синего моря родившись, Прямо из вод родила этот, Киприда, огонь. (пер. Ю. Шульц) Право, Кипридой клянусь, Эрот, сжечь твое снаряженье: Стрелы и скифский колчан, их содержащий в себе; Все сожгу я, клянусь! Что же ты, безрассудный, смеешься, Морщишь курносый свой нос? Смех этот будет к слезам! Я ведь, крылья твои, приносящие людям желанья, Скоро подрезав, тебя медью скую по ногам. Впрочем, Кадмову здесь мы одержим победу, коль станешь Жить ты в доме моем, - рысь среди стада козлят. Ну, так иди, непреклонный! И взяв свои чудо-сандальи, Быстрые крылья свои, ты устремись-ка к другим. (пер. Ю. Шульц) Примечание: Скифы славились стрельбой из лука. Кадмова победа - победа, губительная для обеих сторон (поговорка). ПРЕДКИ ЭРОТА. Что удивляться, коль Эрот, губитель людей, огневые Стрелы пускает, смеясь, хитро глазами манит? Мать его разве не любит Ареса, супругой Гефеста Будучи, - там и живет между огнем и мечом? Разве же Море, матери мать, под ветра бичами Хрипло не ропщет? Отец - сын Никого, сам - Никто? И потому обладает Гефеста огнем он и буйством Моря, а также при нем стрелы Ареса в крови. (пер. Ю. Шульц) Все раздается в ушах моих голос Эрота, и слезы Сладкие, жертва любви, падают тихо из глаз. Сердце не знает покоя ни ночью, ни днем - постоянно Чар пережитых следы власть сохраняют над ним. Скоро умеете вы налетать, о крылатые боги! Сразу же прочь отлететь, видно, не можете вы. (перевод Л. Блуменау) *Стихотворение в разных переводах* ПОСВЯТИТЕЛЬНАЯ ЭПИГРАММА. В дар, дорогая Киприда, тебе Мелеагр преподносит Лампу: полночных твоих бдений свидетель она. Лампу свою, соучастницу игр всенощных, посвященный В тайны, Киприда, твои, дарит тебе Мелеагр. (пер. Ю. Шульц) *** ЦИКАДА. Ты, моей ночи утеха, обманщица сердца, цикада, Муза - певица полей, лиры живой образец! Милыми лапками в такт ударяя по крылышкам звонким, Что-нибудь по душе нынче, цикада, сыграй, Чтобы избавить меня от ярма неусыпной заботы, Сладостным звуком во мне жажду любви обмануть; И, в благодарность за это, я дам тебе утром, цикада, Свежей чесночной травы с каплями чистой росы. (перевод Л. Блуменау) Примечание: Цикад и других певчих насекомых греки держали в доме в маленьких клетках, и по вечерам они звенели. Каплями сладкой росы опьяненная вдосталь, цикада, Песню в честь нимф полевых звонко поешь без конца. Цепко за кончики листьев держась и умело сгибаясь, Ножкой по тельцу стучишь, лире подобно звуча. Новую песенку спеть, дорогая цикада, попробуй Нимфам прекрасным лесным, Пану вторя во след, Как, убежав от Эрота, хочу задремать в жаркий полдень Там, где высокий платан тенью укрыл бы меня. (пер. Е.В.Свиясова) ЦИКАДА. Милая крошка цикада, росы опьяненная каплей, сельскую песенку ты, не умолкая, поешь, сидя высоко в траве и ножками в зубчиках движа, Солнышком обожжена, лирные звуки творишь. Милая, чем-нибудь новым ты нимф позабавь, обиталиц Леса и песенку спой, пану в ответ позвени, чтоб, убежав от Эрота, полуденным сном я забылся, Голову здесь преклонив возле платана в тени. (пер. Ю. Шульц) В муках слезных душа, зачем эта рана Эрота, Только зажившая, вновь жжет, распаляя нутро? Нет, ради Зевса, нет, нет, ради Зевса, о сумасбродный, Тлеющий не вороши снова под пеплом огонь, Ибо тебя, позабывшую муки, Эрот одолеет: Снова беглянку схватив, мукам подвергнет тебя. (пер. Ю.Шульц) Стрелами я не поранен Эрота, - светильник горящий, Как это было, поднес к сердцу Эрот моему; Ведь со Страстями неся в буйном шествии факел Киприды Благоухающий, он пламя мне бросил в глаза; И растопил меня жар. Стал заметен маленький факел, Пламя зажегший во мне, - сердце пылает теперь. (пер. Ю.Шульц) "Жребий брошен! Зажги! В путь иду!" - "Куда ты, безумный? Ты ведь не трезв. И о чем думаешь?" - "Буду кутить". "Будешь кутить? Но куда ж ты стремишься, бездумное сердце?" "Не размышляет любовь, факел зажги!" - "Где же ум?" "Прочь бремя мудрости лишней! Ведь только одно мне известно: Это лишь то, что Эрот Зевса смирил самого". (пер. Ю. Шульц) Вынесу, Вакх, я тобою клянусь, твою дерзость: веди же. Будем кутить: ведь сам бог смертною правит душой. Ты, рожденный в огне, любишь пламя, что есть у Эрота. Сетью опутав, ведешь жалко молящего ты. Ты и предателем явно рожден, и коварным; твои ведь Таинства прятать велишь, но открываешь мои. (пер. Ю. Шульц) Не для тебя ли, душа, я кричал: "Кипридой клянуся, Ловишься, бедная, ты, часто к ловушке летя!" Я ль не кричал? Ты попала в силок. Что бьешься напрасно В этих тенетах? Эрот крылья связал у тебя. И над огнем поместил, умастив ароматною мазью. Жаждущей дал он тебе слезы горячие пить. О бедняжка душа! То в огне истощаешь ты силы, То освежаешься в нем, новую жизнь обретя... Что же ты плачешь? Когда на груди ты Эрота пригрела, Разве не поняла, что ты пригрела врага? Не поняла? Так возьми же в награду за эту заботу, Пламя приемля, а с ним снег, леденящий тебя. Этого ты и хотела: страдай же. За дело страдаешь. Ты совершила его, в мед закипевший попав. (пер. Ю. Шульц) Вестник дня светоносный! Прощай! Пусть тайно вернется Снова та ночи звезда, что ты поспешно изгнал. (пер. Ю.Шульц) к началу страницы -------------------------------------------------------------------------------- Эпитафии ФИЛОСОФ ГЕРАКЛИТ. "Путник, я - Гераклит, единственный , мудрость познавший". "Дело отчизны для нас мудрости больше самой". "Нет: и родителей я бранил, чужеземец, и глупых С ними людей". - "Такова к ним благодарность твоя?" "Прочь от меня!" - "Не будь так суров". - "Ты скоро услышишь И посуровей слова!" - "Все ж из Эфеса привет!" (пер. Ю. Шульц) Примечание: диалог прохожего эфесца с могилой "плачущего философа" - мизантропа Гераклита Эфесского (ок. 540-480 до н.э.) НЕВЕСТА КЛЕАРИСТА. Горе! Не сладостный брак, но Аид, Клеариста, суровый Девственный пояс тебе хладной рукой развязал. Поздней порой у невесты, пред дверью растворчатой, флейты Сладко звучали; от них брачный покой весь гремел. Утром весь дом огласился рыданьями, и Гименея Песни веселый напев в стон обратился глухой. Те же огни, что невесте у храмины брачной светили, Ей озарили путь в мрачное царство теней. (пер. В.Печерин) ЗАЙЧОНОК. Быстроногого зайца, малютку, отнятого только От материнских сосцов, с парою длинных ушей, Грея меня на груди, нежнокожая после вскормила Фанион и по весне есть мне давала цветы. Даже о матери я позабыл; но умер внезапно От чрезмерной еды и от обилия яств. Возле ложа меня она своего схоронила, Чтобы могилку мою видеть могла и во сне. (пер. Ю. Шульц) Примечание: Заяц - животное, посвященное Афродите. АНОНИМ. ЭПИТАФИЯ НА МОГИЛУ МЕЛЕАГРА ГАДАРСКОГО. Здесь Мелеагр подо мной, сын Евкрата, о гость, сочетавший Муз и Эрота дары с дивною речью Харит. (пер. Ю. Шульц) АВТОЭПИТАФИИ МЕЛЕАГРА ГАДАРСКОГО. Тир, окруженный водою, кормильцем мне был, а Гадара, Аттика Сирии, - край, где появился на свет Я, Мелеагр, рожденный Евкратом; Хариты Мениппа Были на поприще муз первые спутницы мне. Если сириец я, что же? Одна ведь у всех нас отчизна - Мир, и Хаосом одним смертные мы рождены. А написал это я на дощечке, уж будучи старым, Близким к могиле своей: старость Аиду сосед. Если ж меня, старика болтуна, ты приветствуешь, боги Да ниспошлют и тебе старость болтливую, друг! (перевод Л. Блуменау) ТО ЖЕ. Город гадарцев вначале мне родиной стал знаменитый, После, приняв меня. Тир, город священный, взрастил. Только старость пришла, я стал гражданином меропским: Кос, что Зевса вскормил, дал мне желанный приют. Музы меня облекли. Мелеагра, Евкратова сына. Между немногих людей славой Мениппа харит. (пер. Ю. Шульц) Примечание: Тир - город в Финикии. Гадара - городок в Палестине, упоминаемый в Евангелии; оттуда же родом и ) упоминающийся в одной из автоэпитафий киник Менипп, изобретатель "серьезно-смешной" сатиры,сатирической миниатюры. Его стихи чередовались с прозой, а серьезные размышления - с шутками. После Гадары и Тира поэт жил на острове Косе (древнее название его самого или его жителей происходило от имени их легендарного прародителя Меропа). Зевс, которого будто бы вскормил Кос - царь Птолемей II (285-247 до н.э.), там родившийся. ТО ЖЕ. Путник, спокойно иди. Средь душ благочестно умерших Сном неизбежным для всех старый здесь спит Мелеагр. Он, сын Евкратов, который со сладостно слезным Эротом Муз и веселых харит соединял с юных лет, Вскормлен божественным Тиром и почвой священной Гадары, Край же, меропам родной, Кос его старость призрел. Если сириец ты, молви "салам"; коль рожден финикийцем, Произнеси "аудонис"; "хайре" скажи, если грек. (перевод Л. Блуменау) Что означает копье и шкура вепря, Крылатый? Сам означаешь кого ты на стеле такой? Ведь Эротом тебя не назвать мне. Как к мертвым попал сей Сладостный бог? И храбрец этот не может рыдать. И, разумеется, он - не Хронос быстро бегущий, - Тот ведь - глубокий старик, тело в расцвете твое. Но наконец-то я понял: мудрец здесь лежит под землею; Ты же, Крылатая речь, нам его имя твердишь. Дар Артемиды имеешь двойной: и первый - для смеха, Но не для смеха - другой; мера их - песни любви. Да, покоится тут Мелеагр, тезка сына Ойнея; Тот ведь вепря убил, - символы эти - его. Радостен быть среди мертвых - ты смог совместить воедино Музу с Эротом и слил с Мудростью вместе харит. (перевод Ю.Шульц) Примечание: здесь Мелеагр представляет себя мудрецом, учеником Мениппа с его "смешной и несмешной" речью. Крылатый - здесь - Гений, божество жизненной силы, покровитель отдельного государства, рода, семьи, человека. Хронос - бог времени. Артемиде приписывали пристрастие к двусмысленным шуткам. Мера песен любви - элегический дистих. Тезка Мелеагра - мифический богатырь, сын Ойнея, убивший Калидонского вепря. *Стихотворение в разных переводах* ПРИМЕТЫ АНТИПАРТА СИДОНСКОГО. Стела, что значит петух, на тебе помещенный стоящим Грозный, у гребня своим скипетр держащий крылом, В лапах победная ветвь у него? А внизу у подножья С самого края лежит эта игральная кость. Уж не скрываешь ли ты победившего в битве владыку? Но почему у тебя эта игральная кость? Скромная что означает могила? Она подобает Бедному мужу, кого будит петух по ночам. Так не считаю: ведь скиптр возбраняет. Иль ты укрываешь Быстрые ноги, чей бег пальму атлету принес? Нет, опять я неправ: бегуна быстроногого что же С костью игральной роднит? О, наконец угадал: Пальма - символ победы и родины - матери гордой Всех финикийцев, - то - Тир, столь изобильный детьми; Птица петух - это знак, что был муж голосист; у Киприды Первым он слыл, и певцом гимнов искусных у муз. Скипетр - знак красноречья, а в знак, что он умер, упавши От опьяненья вином, кость эта брошена здесь. Все это символы только. А имя сам камень вещает: "Здесь Антипатр погребен, отпрыск могучей семьи". (перевод Ю.Шульц) Стела, что значит петух на тебе помещенный стоящим Грозный, у гребня своим скипетр держащий крылом? В лапах победная ветвь у него, а внизу у подножья С самого края лежит эта игральная кость. Уж не скрываешь ли ты победившего в битвах владыку? Но почему у тебя эта игральная кость? Скромная что означает могила? Она подобает Бедному мужу, кого будит петух по ночам. Так не считаю: ведь скиптр возбраняет. Иль ты укрываешь Победителя, кто пальму ногами стяжал? Нет, опять я не прав: бегуна быстроногого что же С костью игральной роднит? О, наконец угадал: Пальма - символ победы и родины, матери гордой Всех финикийцев, - то Тир, столь богатый детьми. Птица-петух - это знак, что был муж голосист; у Киприды Первым он слыл и певцом гимнов искусных у Муз. Скипетр - знак красноречья, а в знак, что он умер, упавши От опьяненья вином - кость эта брошена здесь. Все это символы только. А имя сам камень вещает: "Здесь Антипатр лежит, отпрыск могучей семьи". (перевод Ю.Шульц) Примечание: почти все аллегории здесь - двойные: финиковая пальма означает и победу и финикийское происхождение поэта (из Сидона), петух - поэзию и любвеобилие хотя ни одной любовной эпиграммы Антипатра не сохранилось), кость в хиосском броске - смерть и винолюбие). *** ЭПИТАФИЯ ЭСИГЕНУ. Радуйся, Матерь-Земля! И не будь тяжела Эсигену. Ведь и тебя Эсиген мало собой тяготил. (перевод Л. Блуменау) Общая матерь, Земля, будь легка над моей Айсигеной, Ибо ступала она так же легко по тебе. (пер. Г.Шенгели) ЮНЫЙ ХАРИКСЕН. Жертвой Аиду тебя, Хариксен, мать, страдая, вручает Лишь восемнадцати лет, только надевшего плащ. Даже скала застонала, когда выносили из дома Сверстники тело твое, горько рыдая над ним. Плач над покойным - не гимн Гименею - родителей доля; Ах, напрасно ты пил радость родимой груди! Тщетны страдания были родов! Зловредная Мойра, Дева бесплодная, - ты ветру швырнула любовь! Сверстникам всем остается тоска, родителям - горе. А у не знавших тебя - в сердце сочувствие к ним. (перевод Ю.Шульц) Примечание: только надевшего плащ - военный плащ эфеба, надевавшийся при совершеннолетии. СТАРЫЙ ФИЛАВЛ. "Кто ты и чей? Мне ответь на вопрос". - "Я Филавл, Евкратида Сын". - "Из каких же ты мест?" - "Я фриасийцем рожден". "Образ жизни какой ты живым возлюбил?" - "Я ни плуга, Ни кораблей не знавал; жил я среди мудрецов". "Умер от старости ты иль болезни?" - "К Аиду ушел я Волей своею, испив в чаше кеосской вино". "И стариком?" - "Да, глубоким". - "Да будет земля тебе легкой! Ты свою жизнь завершил мудрым согласно речам!" (перевод Ю.Шульц) Примечание: фриасиец - из Фрии, деревни близь Афин. Кеосское вино - по обычаю, жители острова Кеоса, состарясь и став немощными, выпивали чашу вина с цикутой, чтобы не сделаться обузой государству и близким). Возможно, эпиграмма принадлежит не Мелеагру, а Антипатру. *Стихотворение в разных переводах* Слезы сквозь землю в Аид я роняю, о Гелиодора! Слезы, останки любви, в дар приношу я тебе. Горькой тоской рождены, на твою они льются могилу В память желаний былых, нежности нашей былой. Тяжко скорбит Мелеагр о тебе, и по смерти любимой Стоны напрасные шлет он к Ахеронту, скорбя... Где ты, цветок мой желанный? Увы мне, похищен Аидом! С прахом могилы сырой смешан твой пышный расцвет... О, не отвергни, Земля, всеродящая Мать, моей просьбы: Тихо в объятья свои Гелиодору прими! (перевод Л. Блуменау) Примечание: приписка античного комментатора: "Дивно, как вся эпиграмма исполнена страсти". Вольный перевод К.Н. Батюшкова: В обители ничтожества унылой, О незабвенная! Прими потоки слез И вопль отчаянья над хладною могилой И горсть, как ты, минутных роз! Ах! Тщетно все! Из вечной сени Ничем не призовем твоей прискорбной тени: Добычу не отдаст завистливый Аид. Здесь онеменье; все хладно, все молчит, Надгробный факел мой лишь мраки освещает... Что, что вы сделали, властители небес? Скажите, что краса так рано погибает! Но ты, о мать-земля! С сей данью горьких слез Прими почившую, поблеклый свет весенний, Прими и успокой в гостеприимной сени! *** ПОСЛЕ СМЕРТИ ДАФНИСА. С козами жить не хочу я, Пан козлоногий, не стану Я средь горных вершин больше селиться теперь. Что мне за радость в горах, что за счастье? Ведь Дафнис скончался, Дафнис, кто в сердце моем пламя когда-то зажег. Здесь буду в городе жить, пусть спешит другой на охоту. Все, что нравилось мне, то не по сердцу теперь. (перевод Ю.Шульц) Примечание: Дафнис - любимец Пана, обожествленный пастух (умирающий и воскресающий пастушеский бог. к началу страницы -------------------------------------------------------------------------------- Описательные эпиграммы ВЕСНА. Бури и вьюги печальной зимы с небес улетели, Вновь улыбнулась весне цветоносной румяная Ора, Мрачное поле украсилось бледно-зеленой травою, Вновь дерева, распускаясь, младыми оделись листами. Утро, питатель цветов, мураву напояет росою. Луг засмеялся, угрюмый, и роза на нем заалела. Звонкой свирели в горах раздалися веселые звуки; Белое стадо козлят пастуха забавляет играньем. Вдаль по широким валам мореходец отважный понесся; Веяньем легким зефира наполнился трепетный парус. Все торжествуют на празднике гроздолюбивого Вакха, Веткой плюща и лозой виноградной власы увивая. Делом своим занялись из тельца происшедшие пчелы: С дивным искусством и пламенным рвеньем в улье слепляют Белые, медом злотым и душистым текущие соты. Яркие клики и песни пернатых несутся отвсюду: С волн гальционы стенанье, чирликанье ласточки с кровли, Крик лебединый с реки, соловьиные свисты из рощи, Если ж и листья приятно шумят и поля расцветают, Голос свирели в горах раздается, и резвится стадо, Вдаль мореходец плывет, Дионис заплясал от восторга, Весело птицы поют, и трудом наслаждаются пчелы, - Можно ль весною певцу удержаться от радостных песней? (пер. К. Масальский) Примечание: из тельца происшедшие пчелы: греки верили, что насекомые зарождаются в трупах скотины; о том, как таким образом началось пчеловодство, рассказывает в книге IV "Георгик" Вергилий). ГОВОРИТ АРЕС-ЭНЕАЛИЙ. Кто из смертных мне здесь оружье повесил во храме? Для Эниалия в нем видеть отраду - позор! Дротиков нет ведь разломанных сплошь, ни шлема, который Гребня лишен, ни щита с кровью убитых на нем; Все - лишь блестящий металл, никаких повреждений не знавший, - Это оружье не битв, но хороводов скорей. Брачный покой украшайте таким! А в храме Ареса Пусть оружье висит с каплями крови людской. (пер. Ю. Шульц) Примечание: эта эпиграмма является подражанием эпиграмме Леонида Тарентского: Эта добыча совсем не по мне. Кто осмелился эту Милость немилую мне в храме прибить на карниз? Шлемы не знали ударов, щиты не забрызганы кровью, Все до единого здесь хрупкие копья целы. Краска стыда мне лицо заливает, и капля за каплей Пот, застилая глаза, капает прямо на грудь. Пусть украшают другие такими доспехами портик, Зал для пиршеств и двор, брачный украсят покой. В храме Ареса, на конях летящего, только кровавым Место доспехам, и мне только они по душе. (пер. Ю.Шульц). ТРИ ДОЧЕРИ ЛИКАМБА. Бога Аида клянемся десницей и сумрачным ложем Той Персефоны, кого страшно бывает назвать, Подлинно девушки мы под землей. Хулы ж этой много Столь ядовитой излил, честь опорочившей нам, Архилох. Он стихов превосходное слово направил Не на благие дела, но на войну против дев. Что ж это вы, Пиериды, потворствуя так негодяю, Дерзкие ямбы на нас вздумали вдруг обратить? (пер. Ю. Шульц) Примечание: Архилох (ок. 650 до н.э.) считался изобретателем бранной, сатирической поэзии; он будто бы до того затравил насмешками семейство некоего Ликамба, отказавшегося выдать за него дочь, что все дочери Ликамба удавились.(Авторство Мелеагра сомнительно). Нимфы, младенцем когда из огня появился Дионис, Тотчас омыли его, бывшего в теплой золе. Нимфам Дионис и друг с той поры; и если захочешь С влагой его смешать, - жаркий ты примешь огонь. (перевод Ю.Шульц) Примечание: Смесь вина с водой (как правило, пополам) - обычное греческое питье.) Сам этот жертвенный бык, замычав, о спасении молит. Этим он хочет, о Зевс, смерть от себя отвратить. Ну отпусти же, Кронид, землепашца-вола, ведь и сам ты, Бог, для Европы быком и перевозчиком был. (пер. Ю. Шульц) НА СТАТУЮ НИОБЕИ. Слову, Ниобея, дочь Тантала, внемли, и пусть возвещу я Горе твое, о твоих бедах молву разглашу. Прочь головную повязку! Увы! Родила ты для Феба Стрел сыновей, чтобы он мальчиков всех поразил. Нет их уже у тебя. Но что же другое? Что вижу? Горе! Всех дочерей гибель одна унесла. Вот на коленях одна, на грудь другая склонилась, Та на земле, на груди эта погибла твоей; Вот изумленно одна глядит на стрелу, а другая В страхе дрожит, а у той свет еще видят глаза. Мать же, такая болтливая прежде, безмолвно застыла, Оцепенела, и плоть каменной стала ее. (пер. Ю. Шульц) Я завиток, концовка, предела книжного вестник, Сторож вернейший строкам свитка начертанных букв, Я говорю, что сей труд составлен из всех песнопевцев; Свернуто вместе в одной книге все это теперь. Кончил ее Мелеагр. На вечную память Диоклу Сплел из цветов он венок, музам его подарив. Я ж, весь изогнут, в извивах, и кольцам змеиным подобно, - С мудростью рядом теперь место отныне мое. (пер. Ю.Голубец) Примечание: Росчерк ("коронис"), заключительное стихотворение "Венка" Мелеагра. к началу страницы -------------------------------------------------------------------------------- Составлено Ольгой Литвачук для электронной Библиотеки античной литературы Кирилла Чепурина. Февраль 28, 2002.