Печатается по книге: Платон. Собрание сочинений. В 4-х тт. Т.1, стр. 112-124, 701-706. - М.: Мысль, 1990 г. ФЕАГ Демодок, Сократ, Феаг [121] Демодок. Мне необходимо было бы поговорить с тобой наедине (1), мой Сократ, если у тебя есть время; и если ты не слишком занят, то ради меня удели время беседе. Сократ. Но я и так свободен, в особенности же если я тебе нужен. И если ты хочешь мне что-то ска- зать, ничто этому не препятствует. Демодок. Не желаешь ли пройти со мной отсюда в портик Зевса Освободителя (2)? Сократ. Как тебе угодно. [b] Демодок. Пойдем же. Послушай, Сократ, все рож- денные существа созданы, по-видимому, на один лад — и растения, поднимающиеся из земли, и животные, в том числе человек (3). В отношении растений нам, землепаш- цам, легче всего предусмотреть все, что необходимо для их роста и для самой посадки: после того как посажен- ное растение получает жизнь, начинается длительный, [c] трудный и тяжкий уход за ростком. Похоже, что нечто подобное происходит и с человеком. Я наблюдаю это на примере моих собственных дел и переношу сей при- мер на все остальное: ведь появление на свет этого вот моего сына — назвать ли это порождением или созда- нием — осуществилось весьма легко, воспитать же его — трудное дело, ибо я нахожусь в постоянном за него страхе. Можно было бы упомянуть еще о многом, но и та страсть, коя сейчас им владеет, очень меня пу- гает; страсть эту нельзя назвать низменной, однако в ней таится великий риск: ведь он, мой Сократ, гово- [d] рит, что жаждет стать мудрым. Мне кажется, его сби- вают с толку некоторые его сверстники и земляки: посе- тив столицу, они припоминают услышанные там речи, а он им завидует и уже давно докучает мне, требуя, что- бы я подумал о нем и заплатил деньги кому-либо из софистов, который сделал бы его мудрым (4). Меня же 112. меньше всего заботят деньги, но боюсь, что там, куда [122] ему не терпится отправиться, он подвергнет себя нема- лой опасности. До сих пор я удерживал его увещани- ями; но нескольку далее удержать его я не в силах, полагаю, что лучше всего будет уступить ему, иначе, по- стоянно общаясь с кем-то без моего ведома, он может погибнуть. Вот почему я и явился сейчас сюда, чтобы отдать его в обучение кому-либо из тех, кто пользуется славой софистов. Ты же в добрый час нам попался на- встречу, ибо как раз с тобой мне весьма желательно посо- ветоваться о том, что я намерен предпринять. И если ты способен извлечь совет из того, что сейчас от меня услы- шал, ты можешь и должен мне его дать. [b] Сократ. Поистине, Демодок, говорят, что совет — это святая вещь (5). И если он свят во всяком ином деле, то уж тем более в том, о котором ты сейчас со мною советуешься: ведь нет ничего более божественного в ре- шениях людей, чем то, что касается воспитания — са- мого ли человека или членов его семьи. Но сначала нам надо с тобой договориться, как именно мы опреде- лим, о чем мы советуемся, дабы не выходило, что я часто [с] разумею одно, ты же — другое, и потом, зайдя чересчур далеко в беседе, мы не показались бы сами себе смеш- ными — и я, дающий тебе советы, и ты, их выслуши- вающий,— потому что ни по одному вопросу не придем к согласию. Демодок. Мне кажется, ты прав, Сократ, и посту- пить надо именно так. Сократ. Да, я прав, но не вполне: кое-что —совсем немногое — я изменю. Мне представляется, что юноша этот жаждет не того, что мы предполагаем, но совсем [d] другого, и тогда мы окажемся еще большими чудаками, держа совет не о том. Поэтому, думается мне, самым правильным будет начать с него самого, выспросив у него, чего же именно он желает. Демодок. По-видимому, лучше всего сделать так, как ты предлагаешь, Сократ. Скажи же мне, как звучит прекрасное имя юноши? Как мне к нему обращаться? Демодок. Его имя Феаг, мой Сократ. Сократ. Красивое имя дал ты, Де- [Путь к знанию и мудрости] модок, сыну и благочестивое (6). Скажи же нам, Феаг: ты утверждаешь, что [e] хочешь стать мудрым, и доверяешь твоему отцу избрать человека, общение с которым сделало бы тебя таким? 113 Ф е а г. Да. Сократ. Называешь ли ты мудрыми людей, зна- ющих свое дело или не знающих? Ф е а г. Конечно, знающих. Сократ. Что же, разве не обучил тебя отец тому, чему обучаются адесь все остальные сыновья благород- ных родителей,— грамоте, игре на кифаре, борьбе и другим видам гимнастических состязаний (7)? Феаг. Обучил, конечно. [123] Сократ. Значит, ты считаешь, что тебе недостает какого-то знания, о котором твоему отцу подобало бы для тебя позаботиться? Феаг. Да, я так считаю. Сократ. Какое же это знание? Скажи и нам, чтобы мы сумели тебе помочь. Феаг. Отец мой это знает, Сократ, ибо я часто ему о том говорил, но он умышленно уверяет тебя, будто не знает, чего я хочу. Подобным же образом он и мне препятствует, не желая отдать меня никому в обуче- ние. Сократ. Но ведь то, что ты раньше ему говорил, [b] было сказано словно бы без свидетелей; теперь же возь- ми меня в свидетели и перед лицом этого свидетеля из- ложи, что это за премудрость, к которой ты так стре- мишься? Например, если бы ты стремился к той, что позволяет людям стать кормчими на кораблях, и я задал бы тебе вопрос: «Мой Феаг, в какой мудрости ты нуж- даешься и из-за чего упрекаешь отца, будто он не желает отдать тебя в обучение людям, от которых бы ты ее пе- ренял?» — что бы ты мне на это ответил? Как бы ты эту мудрость назвал? Не искусством ли кораблевождения? Феаг. Да, так. [c] Сократ. А если бы ты упрекал отца за нежелание сделать тебя искусным в премудрости управления ко- лесницами, а я бы спросил, что это за премудрость, коей ты жаждешь, как бы ты мне ее назвал? Не искусством ли управления лошадьми? Феаг. Да. Сократ. Ну а та мудрость, к которой ты ныне стре- мишься, безымянна или же у нее есть какое-то имя? (8) Феаг. Думаю, что, конечно, есть. С о к р а т. А тебе известна только она сама, без назва- ния, или же и ее имя? Феаг. Конечно же и ее имя. Сократ. Что ж это за имя? Скажи. 114 Феаг. Но какое иное имя, Сократ, можно ей дать, [d] кроме имени мудрости? Сократ. Однако ведь и управление колесницами — это мудрость? Или тебе кажется, что это — невеже- ство? Феаг. Нет, мне так не кажется. Сократ. Значит, это мудрость? Феаг. Да. Сократ. А к чему мы ее применяем? Не к тому ли, чтобы знать, как следует править упряжкой лошадей? Феаг. Да, именно к этому. Сократ. Значит, и искусство кораблевождения — это мудрость? Феаг. Мне кажется, да. Сократ. Не та ли это мудрость, что помогает нам водить корабли? Феаг. Именно та. Сократ. Ну а ты какой жаждешь мудрости? Чем [e] умеем мы с ее помощью управлять? Феаг. Мне кажется, людьми. Сократ. Больными людьми? Феаг. Разумеется, нет. Сократ. Ведь это было бы врачебным искусством, не так ли? Ф е а г. Да. Сократ. Тогда эта твоя мудрость поможет нам управлять хоровым пением? Феаг. Нет. Сократ. Она была бы в этом случае искусством мусическим, да? Феаг. Несомненно. Сократ. Но значит, мы с ее помощью сможем управлять гимнастами? Феаг. Нет. Сократ. Это было бы ведь искусством гимнасти- ки? Феаг. Да. Сократ. Какими, однако, людьми и чем занимаю- щимися помогает она управлять? Попытайся объяснить это так, как я тебе объяснял перед этим. Феаг. Мне кажется, она помогает управлять граж- [124]данами. Сократ. Но ведь среди граждан есть и больные? Феаг. Да, но я не только их имею в виду, а и всех остальных граждан. 115 Сократ. Кажется, я понимаю, о каком искусстве ты говоришь. Полагаю, ты имеешь в виду не то, благо- даря которому мы умеем управлять жнецами, сборщи- ками плодов, огородниками, сеятелями и молотильщи- ками: ведь всем этим мы управляем с помощью искус- ства земледелия, не так ли? Фeаг. Да, так. [b] Сократ. Это также и не то искусство, с помощью которого мы умеем управлять всеми пильщиками, кре- пильщиками, строгальщиками и резчиками, ибо это было бы плотничье искусство, не так ли? (9) Ф е а г. Да. Сократ. Но, быть может, ты говоришь о той мудро- сти, что помогает управлять и всеми названными масте- рами — земледельцами, плотниками, а также всеми ремесленниками, вместе взятыми, и вдобавок еще част- ными лицами — мужчинами и женщинами? Ф е а г. Да, мой Сократ, именно об этой мудрости я давно уже порываюсь сказать. [с] Сократ. А можешь ли ты мне ответить: Эгисф, умертвивший Агамемнона в Аргосе (10), управлял теми людьми, о ком ты говоришь,— всеми ремесленника- ми, а также частными лицами — мужчинами и женщи- нами — или кем-то другим? Ф е а г. Нет, именно этими лицами. Сократ. Далее, Полей, сын Эака, разве не такими же людьми управлял во Фтии (11)? Ф е а г. Такими. Сократ. А о Периандре, сыне Кипсела, ставшем правителем в Коринфе, ты слыхивал (12)? Ф е а г. Да, конечно. Сократ. Разве он не подобными же людьми управ- лял в своем городе? [d] Ф е а г. Да, подобными. Сократ. Ну а Архелай, сын Пердикки, тот, что недавно был правителем Македонии? Разве ты не считаешь, что и он управлял такими же лицами? Ф е а г. Да, считаю. Сократ. А Гиппий, сын Писистрата, правивший в нашем городе (14), кем, полагаешь ты, управлял? Не теми ли самыми? Ф е а г. Конечно же, теми. С о к р а т. А не скажешь ли ты мне, какое прозвище носят Бакид, а также Сибилла и наш соотечественник Амфилит? (15) 116 Ф е а г. Какое же иное, мой Сократ, как не прозвище вещих? Сок р а т. Ты верно сказал. Но попытайся мне также е ответить, какое имя получили по свойству своей власти Гиппий и Периандр? Ф е а г. Мне кажется, имя тиранов (16). Иного и не могло быть. Сократ. Значит, всякий, кто стремится править всеми людьми государства, стремится тем самым к по- добной власти над ними— тиранической — и является не кем иным, как тираном? Ф е а г. Это очевидно. Сократ. Ну а ты сам но стремишься ли к такой власти? Ф е а г. Из сказанного мною выходит, что да. Сократ. Несчастный, значит, стремясь стать на- шим тираном, ты давно уже попрекаешь своего отца [125]за то, что он не посылает тебя к какому-нибудь настав- нику в тирании? А ты, Демодок, не стыдно ли тебе, давно знающему, к чему он стремится, и имеющему возмож- ность, послав его в обучение, сделать мастером той пре- мудрости, которой он жаждет,— не стыдно ли тебе отказывать ему в его просьбе? Но теперь, как видишь, он в моем присутствии тебя обвинил; давай же посове- туемся вместе — ты и я, к кому его надо отправить и чья беседа поможет ему стать искусным тираном. Демодок. Да, мой Сократ, клянусь Зевсом, давай [b] посоветуемся, ибо мне кажется, что дело это требует серьезного обсуждения. Сократ. Постой, добрейший мой! Порасспросим прежде как следует его самого. Демодок. Спрашивай же. Сократ. Что, если мы обратимся к Еврипиду, феаг? Ведь Еврипид где-то говорит: Мудры тираны от общенья с мудрыми (17). Представь, кто-нибудь спросил бы Еврипида: «Скажи, [e] Еврипид, в общении с какими мудрецами становятся мудрыми тираны?» Ведь если бы он сказал, что Мудры крестьяне от общенья с мудрыми, и мы спросили бы его: «Мудрыми — в чем?» — как бы он нам ответил? Не в чем ином, сказал бы он, как в зем- леделии? 117 Ф е а г. Да, не в чем ином, только в этом. Сократ. Ну а если бы он сказал: Ведь повара мудры в общеньи с мудрыми, и мы спросили бы его: «Мудрыми — в чем?» — как отве- тил бы он нам на это? «В поварском искусстве!» Не так ли? Феаг. Да. Сократ. Ну а если бы он сказал: Мудры гимнасты от общенья с мудрыми, [d] и мы спросили бы его: «Мудрыми — в чем?» — разве не сказал бы он, что в гимнастике? Феаг. Да. Сократ. А коли он сказал, что Мудры тираны от общенья с мудрыми, и мы спрашиваем его: «О каких мудрецах ты говоришь, Еврипид?» — что может он нам ответить? О чем здесь идет речь? Феаг. Но, клянусь Зевсом, я не знаю. Сократ. Хочешь ли, я скажу тебе? Феаг. Да, если тебе угодно. Сократ. Это та мудрость, которая, как сказал Ана- креонт, была ведома Калликрите (18). Разве ты не знаешь эту песню? Феаг. Конечно, знаю. Сократ. Что же, ты жаждешь общения с таким [е] мужем, который был бы сотоварищем по мудрости Кал- ликрите, дочери Кианы, и «знал бы все, что связано с тиранией», как говорит о ней поэт? Это ли тебе нужно, чтобы стать тираном — нашим и города? Феаг. Ты уже давно, Сократ, вышучиваешь меня и насмехаешься. Сократ. Как? Разве ты говоришь, что жаждешь не той премудрости, с помощью которой мог бы управ- лять всеми согражданами? А ведь, занимаясь этим, ты был бы не кем иным, как тираном. Феаг. Думаю, я мог бы пожелать стать тираном, [126] и лучше всего над всеми людьми, а если это невозможно, то над их большинством. Да ведь, пожалуй, и ты, и все остальные хотели бы этого, а еще более — стать бо- гами... Но я сказал, что стремлюсь не к этому. 118 Сократ. Однако что же это такое, к чему ты стре- мишься? Разве ты не говорил, что жаждешь управлять своими согражданами? Феаг. Но не силой, не так, как правят тираны, а с добровольного согласия граждан, как поступали и дру- гие славные мужи нашего города. Сократ. Ты разумеешь, как Фемистокл, Перикл или Кимон (19) либо другие мужи, искушенные в делах государственного правления? Феаг. Да, клянусь Зевсом, я говорю о них. Сократ. Ну а если бы ты жаждал умудриться в вер- ховой езде, то к кому, думаешь ты, надо было бы тебе [b] обратиться, чтобы стать искусным наевдником? Разве не к мастерам верховой езды? Феаг. Да, к ним, клянусь Зевсом. Сократ. Значит, ты обратишься к людям, сведу- щим в верховой езде, имеющим лошадей и постоянно пользующимся ими — и своими, и многими чужими? Феаг. Ясно, что к ним. Сократ. Ну а если бы ты пожелал стать умелым в метании копья? Как ты считаешь, разве не к копьеме- тателям пошел бы ты, чтобы стать искусным в этом де- ле,— к людям, владеющим копьями и постоянно поль- зующимся ими — своими, а также и многими чужими? [с] Феаг. Думаю, ты прав. Сократ. Скажи же мне: если ты желаешь стать искусным в деле государственного правления, разве, по твоему разумению, тебе надо отправиться в поисках этой мудрости к кому-то другому, а не к тем государ- ственным мужам, что искушены в политике и привыкли управлять и своим городом, и многими другими, имея связи как с эллинскими, так и с варварскими государ- ствами? (20) Неужели ты думаешь, что станешь мудрым в их искусстве, общаясь не с ними самими, а с какими-то другими людьми? Феаг. Но я слышал, Сократ, от людей, будто ты [d] говоришь в своих беседах, что сыновья этих государ- ственных мужей ничуть не лучше, чем сыновья сапож- ников (21). И мне кажется, ты здесь в высшей степени прав, насколько я могу об этом судить. Значит, я был бы весьма неразумен, если бы считал, что кто-то из них может передать мне свою мудрость, коль скоро он ничем не оказался полезен родному сыну — если только во- обще он мог в этом отношении быть полезным кому-либо из людей. 119 С ок р а т. В таком случае» достойнейший мой, что бы ты сделал сам, если бы перед тобой после рождения сына [е] встала эта задача? Если бы он говорил тебе, что жаждет стать хорошим живописцем, и упрекал тебя, своего отца, в том, что ты не желаешь на это тратиться, а сам в то же время ни в грош не ставил бы мастеров живописи и не. желал бы у них учиться? Или, стремясь стать флейти- стом, презирал бы таких мастеров либо кифаристов, коли хотел бы стать кифаристом? Знал бы ты, как ему помочь и к кому его послать, если бы он не пожелал у них обучаться? [127] Ф е а г. Клянусь Зевсом, нет. Сократ. А теперь, поступая точно так же по отно- шению к своему отцу, ты удивляешься и коришь его, когда он не знает, что с тобой делать и к кому тебя посы- лать? Что, если мы определим тебя к кому-либо из до- стойных афинян, сведущих в делах государства, кото- рый занимался бы с тобою даром? Тогда ты и денег бы не потратил и обрел гораздо большую славу в глазах большинства людей, чем если бы общался с кем-то дру- гим. Ф е а г. За чем же дело стало, Сократ? Разве ты не принадлежишь к достойнейшим людям? Если ты поже- лаешь со мной заниматься, я буду доволен и не стану искать никого другого. [b] Сократ. Что это ты говоришь, Феаг? Демодок. Он говорит совсем неплохо, Сократ, и мне его слова по душе. Я не представляю себе большей удачи, чем если бы он удовольствовался твоим обще- ством и ты сам пожелал бы с ним общаться. Я даже стесняюсь сказать, насколько мне это желанно. Но про- шу вас обоих — тебя, чтобы ты согласился на это обще- ние, и тебя, мой сын, чтобы ты не искал никакого иного общества, кроме Сократова. Этим вы избавите меня от [с] многих ужасных забот. Я ведь очень боюсь, как бы он не связался с кем-то другим, кто мог бы его развратить. Фeаг. Так не бойся же за меня теперь, отец, если только ты в состоянии убедить Сократа, чтобы он принял меня в обучение. Демодок. Ты говоришь прекрасно. Сократ, теперь моя речь к тебе: я готов, говоря кратко, предоставить тебе и себя, и все мне самое близкое — одним словом, [d] все, в чем ты нуждаешься, если ты будешь мил с Феагом и облагодетельствуешь его насколько сможешь. Сократ. Я не удивляюсь твоему стремлению, Де- 120 модок, коль скоро ты считаешь, что он извлечет благода- ря мне большую пользу; ведь я не знаю, к чему бы здра- вомыслящий человек мог приложить большее усердие, чем к тому, чтобы сделать своего сына сколь возможно лучшим. Однако я весьма дивлюсь, с чего ты вздумал, будто я более тебя способен помочь твоему сыну стать достойным гражданином, а также почему он сам считает меня более способным помочь ему, чем тебя. Ведь ты, [e] прежде всего, старше меня; затем, ты уже отправлял множество самых высоких государственных должностей среди афинян и пользуешься высоким почетом как среди своих земляков-анагирассцев (22), так и — не меньшим — среди прочих афинских граждан. Во мне же никто из вас не мог бы усмотреть ничего подобного. Поэтому если наш Феаг пренебрегает общением с государственными мужами и ищет других людей, объявляющих, что они могут обучать юношей, то есть ведь и Продик Кеосский, и Горгий из Леонтин, и Пол-акрагантец (23), да и многие [128] другие, настолько мудрые, что они, приходя в города, убеждают благороднейших среди юношей, да и самых богатых (несмотря на то что у тех есть полная возмож- ность даром общаться с кем угодно из их сограждан),— убеждают их, оставив прежние знакомства, беседовать с ними и вдобавок доложить к этому весьма немалые деньги да еще и свою благодарность. Было бы естест- венно, если бы ты и твой сын избрали кого-нибудь из них; ко мне же обращаться с такой просьбой не подо- бает: я ведь не знаю ни одной из этих счастливых и пре- [b] красных наук, хоть и желал бы. И я всегда утверждаю, что, как говорится, я полный неуч во всем, кроме разве одной совсем небольшой науки — науки любви. В этой же науке я заявляю себя более искусным, чем кто бы то ни было из людей — как прошлых времен, так и ны- нешних. Феаг. Ты видишь, отец? Мне кажется, Сократ не очень-то готов пока со мной заниматься, хотя я с моей стороны готов, лишь бы он пожелал. Но он говорит нам [c] это шутя. Я ведь знаю своих сверстников и людей не- сколько старшего возраста, которые до общения с ним ничего собой не представляли, а после того, как у него поучились, за весьма малый срок показали себя луч- шими людьми, чем те, в сравнении с кем они ранее были хуже. Сократ. А знаешь ли ты, в чем тут дело, сын Демо- дока? 121 Ф е а г. Да, клянусь Зевсом, ибо, если ты пожелаешь, и я смогу стать таким, как они. [d] ["Даймонион" (Гений) Сократа] Сократ. Нет, мой милый, ты не знаешь, как это бывает на деле; но я расскажу тебе. Благодаря божественной судьбе с раннего детства мне сопутствует некий гений — это голос, который, когда он мне слышится, всегда, что бы я ни собирался делать, указывает мне отступиться, но никогда ни к чему меня не побуждает. И если, когда кто-нибудь из моих друзей советуется со мной, мне слышится этот голос, он точно таким же образом предупреждает меня и не разрешает действо- вать (24). Я могу вам представить тому свидетелей. Вы зна- [е] ете ведь того красавца Хармида, сына Главкона; од- нажды он советовался со мной, стоит ли ему пробежать ристалище в Немее (25). И не успел он начать говорить о своем желании состязаться, как я услышал голос и стал удерживать его от этого намерения такими сло- вами: «Когда ты говорил,— сказал я,— мне послышался голос моего гения: тебе не следует состязаться». «Быть может,— отвечал он,— голос указывает тебе, что я не одержу победу? Но даже если я не стану победителем, я использую время для упражнения». Как он сказал, [129] так и сделал. Стоит послушать его рассказ о том, чем для него эти упражнения кончились. А если желаете, спросите Клитомаха, брата Тимарха, что сказал ему Тимарх, когда вопреки вещему голосу пошел на смерть он и бегун Еватл (26), принявший его — беглеца. Скажет вам Клитомах, что тот eму говорил... Феаг. Что? Сократ. «Мой Клитомах, мне предстоит вот сейчас умереть, потому что я не захотел послушать Сократа». [b] А почему так сказал Тимарх? Я объясню. Однажды во время пира поднялись со своего места Тимарх и Филе- мон, сын Филемонида, с намерением убить Никия, сына Героскамандра (27). Об атом замысле было ведомо лишь им двоим, но Тимарх, вставая, мне молвил: «Ну как, Сократ? Вы продолжайте пить, мне же нужно идти. Я приду попозже, если встречу удачу». А мне в это время был голос, и я ему отвечал: «Ни в коем случае не вставай! Мой гений подает мне обычный знак». И он [с] остался. Но по прошествии некоторого времени он снова вскочил, чтоб идти, говоря: «Я все же иду, Сократ». И снова мне послышался голос, и я опять заставил его остаться. В третий раз, желая скрыть это от меня, он 122 встал, не говоря мне ни слова, тайком, выждав, когда я был занят другими мыслями. И так он удалился и вы- полнил то, из-за чего должен был потом умереть. По- тому-то он и сказал своему брату то, что я передал вам сейчас — мол, он умрет оттого, что мне не поверил. А еще вы можете услышать от многих участников сици- лийского дела, что я сказал по поводу гибели войска (28). [d] Но дела, случившиеся когда-то, можно узнать от свиде- телей; вы же имеете возможность испытать мое знаме- ние в настоящем — значит ли оно что-то в действитель- ности. Ведь оно явилось мне при выступлении в поход красавца Санниона, а воюет он теперь вместе с Фрасил- лом (29) против Ионии и Эфеса. И я думаю, что он либо умрет, либо испытает другую смертную муку, да и за все остальное войско я опасаюсь. Все это я сказал тебе к тому, что великая сила этого [e] божественного знамения распространяется и на тех людей, что постоянно со мною общаются. Ведь многим эта сила противится, и для таких от бесед со мной нет никакой пользы, ибо и я не в силах с ними общаться. Многим же она не препятствует проводить со мной время, но они из этого не извлекают никакой пользы. А те, кому сила моего гения помогает со мною об- щаться,— их и ты знаешь — делают очень быстро успе- хи. И опять-таки из этих занимающихся с успехом одни получают прочную и постоянную пользу, а многие [130] другие, пока они со мной, удивительно преуспевают, когда же отходят от меня, снова становятся похожими на всех прочих. Так случилось, например, с Аристидом, сыном Лисимаха, Аристидова сына: общаясь со мной, он сделал за короткое время весьма большие успехи; но потом он отправился в какой-то поход и вышел на судах в море; когда же он возвратился, то аастал в беседе со мной Фукидида, сына Мелесия, Фукидидова сына (30), а Фукидид этот накануне был раздражен против меня [b] из-аа какого-то разговора. Аристид, увидев меня, поздо- ровался и, побеседовав со мною о том о сем, говорит: «А ведь я слышал, Сократ, что Фукидид заносится перед тобою и бранит тебя, словно он что-то собой представ- ляет». «Но так оно и есть»,— говорю я. «Как,— отве- чает,— невдомек ему разве, что он был за жалкая ду- шонка раньше, чем стал близок с тобой?» «Видимо, нет,— говорю я,— клянусь богами!» «Но и сам-то я,— говорит он,— оказался смешон, Сократ!» «Почему же [c] так?» — спрашиваю. «Да потому, что до моего отплытия 123 я был способен разговаривать с любым человеком и по- казывал себя не худшим собеседником, чем кто бы то ни было другой, а потому и гнался за обществом самых тон- ких людей; теперь же я, напротив, избегаю образован- ных людей, лишь только учую, что они таковы: на- столько совещусь я собственной никчемности». «А сразу ли,— спрашиваю я,— покинула тебя эта способность [d] или постепенно?» «Постепенно»,— отвечает он. «Ну а когда она была при тебе,— спросил я,— ты имел ее благодаря занятиям со мной или но какой-то другой причине?» «Скажу тебе, мой Сократ,— отвечал он,— невероятную вещь, однако истинную, клянусь богами! Ведь, как ты знаешь сам, я от тебя совсем ничему не научился; но я делал успехи, когда находился вместе с тобой и даже если был с тобой не в одном и том же помещении, а всего лишь в одном с тобой доме; а еще более преуспевал я, когда находился с тобой в одном помещении, и уже гораздо больше, казалось мне, когда, находясь с тобой в одной комнате, я смотрел на тебя, [e] говорящего, а не глядел в это время в сторону; самые же великие и многочисленные успехи сопутствовали мне, когда, сидя рядом с тобою, я тесно к тебе прика- сался. Теперь же,— заключил он,— вся эта способность излилась из меня прочь». Вот, мой Феаг, с чем сопряжено общение со мной. Если божеству будет угодно, ты добьешься весьма боль- ших успехов, и быстро, если же нет, то — нет. Так что смотри, не безопаснее ли тебе учиться у кого-либо из тех, кто сами владеют пользой, приносимой ими людям, чем у меня, где все это подвержено случаю. [131] Феаг. А по-моему, Сократ, нам надо поступить та- ким образом: давай испытаем твоего гения, общаясь друг с другом; и если он будет к нам благосклонен, тем лучше. Если же нет, мы тотчас же тогда посоветуемся, что нам делать: обратиться ли к другому человеку или же попытаться умилостивить являющееся тебе божество мольбами, жертвоприношениями и всеми средствами, указанными прорицателями. Демодок. Больше не возражай, мой Сократ, на слова мальчика: хорошо ведь сказал Феаг. Сократ. Что ж, если вам представляется это вер- ным, так и поступим. ПРИМЕЧАНИЯ «Феаг» всей античностью приписывался раннему Платону. Он был включен в число его подлинных сочинений ритором Фрасиллом (I в. н. э.), знатоком творчества Платона. Тем но менее критика XIX в. реши- тельно взяла под сомнение подлинность «Феага». Однако вполне веро- ятно, что перед нами диалог ощо молодого Платона, Возможно также, что автор «Феага» принадлежал к платоновской школе или к стоичес- ким платоникам эпохи эллинизма, интересовавшимся гаданиями, пред- сказаниями, мантикой (ср., напр., сочинения философа и писателя I в. н. э. Плутарха на эту тему), что находит отражение в диалоге. Но все- таки в первую очередь «Феаг» интересен как наивная попытка разобрать- ся в «даймоническом» феномене Сократа как основе его философии идей и философии жизни (см. прим. 24). Примечательно то, что здесь сокра- товский «даймоний» оказывается активной силой, обращенной на внеш- ний мир, избирающей для своего воздействия единомышленников Сок- рата и наделяющей их особенной силой философствования. В диалоге участвуют Сократ, Демодок и сын послед- него Феаг. Демодок, богатый землевладелец, в «Апологии Сократа» упо- минается как отец двух братьев, Парила и Феага, близких к Сократу. Демодок присутствовал на суде во время заключительной речи Сократа. 701 Занимавший некогда важные должности, теперь он стар (он старше Сок- рата) и живет на покое под Афинами. Заботясь о воспитании своего сына Феага, Демодок прибыл с ним в Афины в поисках ученого софиста. Он встречает на дороге Сократа и заводит с ним беседу в надежде на доб- рый совет. Они уединяются в портике Зевса Освободителя (см. прим. 2). Феаг оказывается так увлечен Сократом и сведениями о его гении («дай- моне»), помогающем преуспеть его слушателям, что готов идти в обу- чение только к этому удивительному человеку. Однако, по словам Сокра- та, гений, способствуя одним, обделяет своим вниманием других, и сила гения, умножая мудрость подлинных учеников, лишает своей помощи неспособных к философии. Феаг готов подвергнуть испытанию свою судьбу. Действие диалога происходит, видимо, между 410 и 406 гг. (см. прим. 29). Феаг упоминается среди слушателей и друзей Сократа в «Апологии Сократа» (ЗЗе) наряду со своим братом Парадом, а также Критобулом, Эсхином, Платоном, Аполлодором. В Государстве VI 496с Сократ, бе- седуя с Адимантом, братом Платона, о тех, кто достойным образом за- нимается философией, вспоминает, в частности, Феага, у которого, одна- ко, «все решительно уклонилось к тому, чтобы отпасть от философии» из-за его увлечения делами государства. Правда, слабое здоровье поме- шало Фоагу проявить себя в политике. Умер Феяг, по-видимому, как раз в дни процрссл над Сократом. (1) Поговорить с тобой наедине: в ориг. idiologesasthai — глагол, не употреблявшийся в аттической прозе, но относящийся к более позднему времени.— 112. (2) Портик Зевса Освободителя (Элевтерия) находился в северо-за- падном предместье Афин, Керамике. Демодок, видимо, прибыл в Афи- ны через Дипилонские ворота (может быть, из Пирея), отделявшие внеш- ний (за пределами городских стен) Керамик (где была расположена Академия Платона) от внутреннего (в самом городе), где рядом с пор- тиком Зевса как раз и состоялась встреча Демодока и Сократа.— 112. (3) Сравнивая человека с растением, Демодок аргументирует свою мысль в сократическом духе: с помощью нростойнюго примера, зна- комого ему как земледельцу, Ср. сопоставление неправильно воспитыва- емого ребенка с кривым деревом в Протагоре 325d (см. также Кри- тон, прим. 9).— 112. (4) Философы-содбисгы обучали молодежь за большие деньги (см.: Апология Сократа, прим. 9). Поскольку название «софист» происходит в древнегреч. от sophos, т. е. «мудрый», вполне понятно, почему Феаг, желая стать мудрым, хочет обратиться к софистам. Об имени «софист» см.: Протагор, прим. 13.— 112. (5) Схолиаст (древний комментатор) называет это выражение «пого- воркой» и ссылается на то, что комедиограф Аристофан приводит ее в «Амфиарае» (р. 287 Hermann).— ПЗ. (6) Феаг - букв.: почитающий божество. -113. (7) См.: Критон, прим. 13.— 114. (8) Теперь Сократ начинает беседовать с Феагом, пользуясь своим постоянным методом вопросов и ответов, т. о. тем, что Платон называет диалектикой (см. также: Апология Сократа, прим. 24). Как обычно, Сок- рат хочет установить общее, родовое понятие — в данном случае общее понятие мудрости — в его отличии от частных проявлений. Ср. рассуж- дение в «Пире» о понятии любви и творчества (205Ь — d).— 114. (9) См.: Критон, прим. 9.— 116. (10) Эгисф, сын Фиеста (см.: Кратил, прим. 22) из царского рода 702 Танталидов, вступил в связь с Клитемнестрой, супругой своего двоюрод- ного брата Агамемнона и, убив его с ее помощью, захватил власть в Микенах, где и правил семь лет, пока не был убит Орестом, сыном Агамемнона.— 116. (11) Пелей, сын Эака и Эндеиды, внук Зевса и отец Ахилла,— герой, участвовавший в походе аргонавтов. Обычно изображается престарелым супругом морской богини Фетиды. Владения его находятся во Фтии — в Фессалии на севере Греции.— 116. (12) Периандр из Коринфа (ок. 660 — ок. 585) считался в Греции одним из семи мудрецов (см.: Гиппий больший, прим. 2). Однако, по не- которым свидетельствам, вместо него значится Мисон (см.: Протагор, прим. 57). Периандру приписывали изречение: «Забота — все», или «Прежде всего — забота».—116. (13) Архелай (? — 399), сын македонского царя Пердикки II и ра- быни (см.: Элиан. Пестрые рассказы / Пер. С. Поляковой. М.; Л., 1963, XII 43), был деспотом и вместе с тем покровителем искусств. При его дво- ре жили поэты, музыканты и художники. Там находился, к частности, в последние годы жизни знаменитый греческий трагик Еврепид (480— 406), который был вынужден в 408 г. уехать из Афин. В Македонии ои написал трагедии «Ифигения в Авлиде» и «Вакханки». Приглашал Архелай и Сократа, но тот отказался (как отказался он и от аналогич- ных предложений Скопаса Краннонского (Фессалия) и Еврилоха Ла- рисского). Архелай был убит в 399 г.— 116. (14) Гиппий, сын афинского тирана Писистрата, после смерти отца унаследовал власть в Афинах вместе с братом Гиппархом. Вынужден был покинуть Аттику, когда туда вторглись спартанцы во главе с царем Клеоменом.— 116. (15) Бакид — популярный прорицатель из Воотии. В VI в., во времена Писистрата и его преемников, был известен также Бакидов сборник прорицаний. Геродот с большим доверием относился к прорицаниям Бакида (VIII 20, 77, 96). Сибилла, или Сивилла, легендарная про- рицательница, дочь Зевса, по преданию, обитала в Дельфах. Имя ее стало нарицательным для женщин, якобы наделенных божественным даром пророчества. До Платона дошли сведения о сивилле Эритрей- ской — Герофиле, жене или сестре бога Аполлона (см.: Кратил, прим. 59). Наиболее знаменитые оракулы Аполлона были в Трое, Кларосе, Колофоне, Дельфах и на Делосе. Вергилию известна сивилла Кумекая в Италии, которую отождествляли с Эритрейской. В «Энеиде» Вергилия (песня VI) она пророчествует Энею великое будущее. Всего древние знали десять Сивилл. Существуют так называемые Сивиллины книги — 14 книг (IX и Х не дошли) прорицаний и изречений эллинистического времени (Sibyllinische Weissagungen. Urtext und Cbersetzung/Ed. A. Kurfess. Munchen, 1951). Амфилит, предсказатель из Акарнании, долго жил в Афинах. О его предсказании Писистрату см. у Геродота I 62 // История. В 9 кн. / Пер. и прим. Г. А. Стратановского. Л., 1972. См. также: Алкивиад I, прим. 10.— 116. (16) Определение типов власти (всего пять) и их видов дает Аристо- тель (Политика IV 4, 1291b 15—8, 1295а 24). В тирании он выделяет три вида. Первые два основаны на законе и добровольном признании власти, которая по существу своему деспотична, третий противоречит желанию граждан и соответствует неограниченной абсолютной монар- хии. Платон в «Государстве» рассматривает четыре главных типа власти и промежуточные ее формы (VIII 544а — с). См.: Государство, кн. VIII, прим. 3-12.- 117. 703 (17) Пер. С. Я. Шейнман-Топштейн. Стихи, приписываемые Платоном Еврипиду (см. прим. 13) не только здесь, но и в «Государстве» (VIII 568Ь), есть и у Софокла (ок. 496— 406): fr. 13 N.- Sn. О том, что подоб- ные стихи имелись у Еврипида, свидетельствуют античные коммента- торы (р. 357 Hermann). Однако среди дошедших до нас фрагментов Ев- рипида их нет. — 117. (18) Анакреонт (VI в.), древнегреческий поэт из Ионии (Малая Азия, г. Теос), воспевал легкую, вечно новую любовь, которая пребывает с поэтом вплоть до старости. О собрании фрагментов Анакреонта и их переводах на русский язык см.: Федр, прим. 15. См. также: Гиппарх, прим. 1. О Налликрите, дочери Кианы, в дошедших фрагментах Анак- реонта не говорится.— 118. (19) Фемистокл (ок. 525 — ок. 460), сын Неокла, афинский государ- ственный деятель и полководец, был главой партии радикалов в греко- персидской войне. Он создал сильный морской флот, укрепил Афины, основал гавань Пирей (493), разбил при Саламине мощный флот персов (см.: Менексен, прим. 26). Умер в изгнании (см.: Горгий, прим. 73). Перикл (ок. 469—429), сын Ксантиппа, знаменитый афинский государ- ственный деятель и полководец, глава партии демократов, способствовал военному и культурному возвышению Афин. При нем Акрополь принял свой классический вид, а время его правления в Афинах, славящееся своим искусством и театром, называется «веком Перикла». Умер от чумы в Афинах в начале Иолопонносской войны (см.: Плутарх. Перикл // Сравнительные жизнеописания. Т. 1—2. М., 1961-1Й63. Т. 1; см. так- же: Алкивиад II, прим. 1; Менексен, прим. 8, 10 и 11; Горгий, прим. 69.). Кимон (ок. 504—449), сын Мильтиада (см.: Горгий, прим. 56), видный афинский государственный деятель и полководец времени греко-пер- сидской войны (см.: Менексен, прим. 28), был одним из основателей морского союза греческих полисов во главе с Афинами. См. также: Гор- гий, прим. 72.— 119. (20) Греки называли всех неэллинов, говорящих на чуждом грекам языке, варварами. Последним, как считалось, был свойствен низкий культурный уровень, на чем и основывалось представление о естествен- ном господстве греков над варварами (ср. «Ифигению в Авлиде» Еври- пида, где героиня произносит монолог, прославляющий греков перед лицом варваров — троянцев: «Грек — цари, а варвар — гнися! Непри- лично гнуться грекам перед варваром на троне», 1400 ел., пер. И. Ф. Ан- ненского). Заметим, что и для египтян, считавших себя «древнейшим на- родом на свете» (Геродот 112), другие народы, говорящие на своем языке, тоже были варварами (там же II 158). Такую же позицию занимали потом и римляне по отношению к народам, с которыми воевали. Но в даль- нейшем, ассимилировав завоеванных варваров, римляне называли так главным образом диких, не покорившихся их силе германцев.— 119. (21) Ср. Менон 93b — 94е, где говорится, что доблестные люди (Перикл и Фукидид) могут дать своим сыновьям прекрасное образование, но добродетели научить их не могут; а также Протагор 328с, где говорит- ся, что сыновья благородных отцов зачастую отнюдь не похожи на своих родителей. См. также: Критон, прим. 13.— 119. (22) Из этих слов видно, что Демодок происходит из Анагиры, ко- торую схолиаст относит к дему (округу) Эантида (р. 288 Hermann).— 121. (23) О Продике и Горгий см.: Апология Сократа, прим. 9. Пол-акраган- тец (из Акраганта, или Агригента) — ученик Горгия вместе с Периклом и Исократом (см.: Евтидем, прим. 58), одно из действующих лиц диалога «Горгий.».— 121. (24) См.: Апология Сократа, прим. 34. О воздействии гения не только 704 на самого Сократа, но и на его друзей говорится только в «Феаге».— 122. (25) Хармид, сын Главкома, дядя Платона, был братом его матери Периктионы. Ему посвящен диалог «Хармид». Немея—долина в об- ласти Арголида на юге Греции (п-ов Пелопоннес), где находилось святилище Немейского Зевса и где Геракл, по преданию, убил немей- ского льва. Здесь устраивались общегреческие Немейские игры, участ- ники которых состязались в мусическом мастерстве, пении гимнов, ристании, гимнастике. Наградой служил, по одним сведениям, олив- ковый венок из священной рощи Зевса, по другим — венок из листьев сельдерея. Греки любили аромат и зелень сельдерея, укропа, петрушки. Народные песни (Poetae melici graeci/Ed. D. Page. Oxford, 1962. Car- olina 852, 1, 2) и греческая лирика (Сафо) воспевали их наряду с фиал- кой и розой (Fr. 191 L. — Р.). О сельдерее упоминает Пиндар (Nom. IV 88 Snell—Maehler), который посвятил последнюю из четырех книг своих «Од» победителям на Немейских игрих. См. также: Пиндар. Вакхи- лид. Оды. Фрагменты/Издании подготовил М. Л. Гаспаров. М., 1980.- 122. (26) О Клитомахе, Тимархе н Еватле других сведений нет. (27) О Филемоне, сыне Филемонида, и Никии, сыне Героскамандра, других сведений нет.— 122. (28) Сицилийское дело, или экспедиция (415—413),— один из дра- матических эпизодов Пелопоннесской войны (см.: Менексен, прим. 31). Афинский флот из 134 кораблей был отправлен для захвата Сицилии и Южной Италии, чтобы нанести урон Спарте. Несмотря на победу у стен Сиракуз, афинский флот был осажден в гавани спартанскими кораблями (которыми командовал Гилинн) и их союзниками, объеди- нившимися с Сиракузами и другими городами Сицилии. Афинским воинам, а их было около 40 тыс., пришлось отступать сушей, где они, отбиваясь от врагов, умирали от голода и жажды. Почти все воины были перебиты или захвачены в плен и проданы в рабство. Стратеги Никий (см.: Лахет, прим. 2) и Демосфен, проявившие большую самоотвер- женность и храбрость, были приговорены к смерти и лишили себя жизни накануне казни (см.: Плутарх. Никий // Сравнительные жизне- описания. Т. 2. Подробнее об этих событиях см.: Фукидид. История, кн. VI—VII). См. также.: Лахет, прим. 30 и 33.— 123. (29) О Саннионе других сведений нет. Фрасилл, афинский полко- водец, выдвинулся в 411 г. как защитник демократии. В 410—409 гг. отбил наступление спартанцев на Афины, но в Ионии (Малая Азия) потерпел поражение. Он один иа десяти стратегов — участников морского сражения при Аргинуаских островах; был казним в числе других шести стратегов, вернувшихся после победы в Афины (подробнее см.: Апо- логия Сократа, прим. 36). Так как Сократу еще не известна печаль- ная судьба Фрасилла, можно предполагать, что действие диалога происходит между 410 и 406 гг. См. также: Аксиох, прим. 22.— 123. (30) Аристид, сын Лисимаха (см.: Лахет, прим. 1), друга и товарища отца Сократа (см.: Лахет 180е), был внуком Аристида, видного полко- водца и государственного деятеля эпохи греко-персидских войн, про- славленного за бескорыстие, справедливость и скромность (см.: Плу- тарх. Аристид // Сравнительные жизнеописания. Т. 1; см. также: Менексен, прим. 27). Фукидид, сын Мелесия (см.: Лахет, прим. 3), глава аристократической партии, слывший в свое время человеком неза- пятнанной репутации, был внуком Фукидида, известного полководца и оратора (см.: Лахет, прим. 7). Внуки, однако, вполне заурядные люди, ничем не походили на своих знаменитых дедов. Аристид и Фукидид вместе с сыновьями Перикла и Фемистокла — действующие лица диа- 705 лога «Менон». На их примере Платон показывает, что хорошее обра- зование, полученное от родителей, не делает человека доблестным (см.: Менон 93b — 94е, а также прим. 35 и 38). Характерно, что никчем- ность Аристида и Фукидида служила препятствием воздействию на них даже Сократа и его вещего голоса. Следовательно, действенность гения Сократа зависит от способностей и моральных качеств обучающегося (см. преамбулу, с. 702).— 123.