Siger de Brabant
Сигер Брабантский
( 1240 - 1281/84 гг.) 
 
 
 
 
  CОЧИНЕНИЯ 

  

ВОПРОСЫ К ПЕРВОЙ И ВТОРОЙ КНИГАМ 

ФИЗИКИ АРИСТОТЕЛЯ 

(Фрагменты) 

( Перевод Vladimir PanSoft (r). Печатается по изданию: Москва, PanPress, 1998. С. 27-42.) 

[Фрагмент первой книги] 

Соответственно спрашивается, является ли материя по существу своей потенцией? 

Кажется, что так. Материя получает существование (субстанциализируется, осуществляется substantiatur) благодаря силе (возможности, posse) и вместе с собственной потенцией называется бытийственной, как говорит Комментатор в [книге] “О Субстанции мира” и т.д. 

Также: Если материя не будет [осуществляться с помощью] собственной потенции, тогда потенция будет привходящим признаком материей. Но, поскольку это соответственно невозможно, постольку нечто уже присуще материи до привходящей формы. 

Против: Потенция есть у всего, но не всё обладает материей, как говорит Комментатор. 

Тогда спрашивается, имеет ли материя только одну потенцию или много [потенций]? 

И, кажется, что одну, потому что материя осуществляется с помощью потенции и у материи есть одна субстанция. Следовательно, материя обладает только одной потенцией. 

Против: В Третьей книге Физики говорится, что быть здоровым и быть больным есть различные состояния (ratione), потому что, если предположить обратное, тогда быть здоровым и больным будет одним и тем же. Следовательно, материя обладает не одной потенцией, но многими, иначе это приведёт к противоречию. 

Во-первых, нужно сказать, что слово (nomine) потенция мы не употребляем для обозначения только одной вещи, но для обозначения двух вещей. Ведь иногда потенция называется тем, с помощью чего нечто организует порядок непосредственно для другого, будь ли это субстанция или собственный признак субстанции, посредством которого [потенция] упорядочивается в другом действии (как зрение и слух), являющимся потенцией души, благодаря чему душа может проявляться в других действиях. С другой стороны сама потенция называется порядком, принадлежностью (respectus) или склонностью (inclinatio) к другому. И называем ведь нагретую силу потенциальной, и даже порядок в таком действии потенциальным. Следовательно, и те две не есть одно. С другой стороны, есть потенция принадлежности и то, на чем непосредственно основывается порядок. Следовательно, когда спрашивается, осуществляется ли материя с помощью собственной потенции, тогда следует сказать, что потенциальным предполагается (sumendo) то , ради чего [потенция] имеет силу и порядок по отношению к форме и, таким образом, потенция есть субстанция материи. На самом деле то, что понимается под потенцией [есть] ради порядка и принадлежности; материя же не есть та принадлежность этого, и, таким образом, потенция есть у чего-либо, а материи может и не быть. 

Так как говорится: “Следовательно, потенция присуща (accidit) материи и так имеет привходящее перед формой”, то в качестве доказательства следует сказать, что ничего не удерживает материю до [привходящей] формы принадлежать чему-либо, что (в свою очередь) не есть сущее, сообразное действию. Ведь разве не материи присуще лишенность? Материя ведь не есть чистое сущее. Следовательно, материи может нечто принадлежать. Откуда ей принадлежат формы и лишенности, как говорится в Септиме (Septimo). Хотя природа до формы в таком действии не присуща материи и [этому сущему не присуще] то, благодаря чему есть нечто , когда предыдущее не будет сущим. Следовательно, природа не присуща пребывающей в действии материи этого [сущего], напротив, есть нечто ее же субстанциально. 

Ты говоришь: “Материя имеет потенцию в действии, следовательно, есть актуальная действительность(potens). 

Нужно сказать, что материя благодаря своей потенции является актуальной действительностью, и не является [чем-то] потенциальным для потенции, но [является] актуальной [действительностью], от чего не лишается своей потенции. Однако в этой материи движения нет, напротив, есть потенция к движению. 

Ко второму вопросу нужно сказать, что то, что предполагается (есть) в потенции того, где материя порядок имеет во всех формах и противоположных действиях <материя имеет много потенций>. В конце концов посмотри, что разум (ratio) , чем материя есть различаема , сообразно которому [материя] имеет силу (может) в этих и тех формах, не есть разум; которая (материя) будет в нем сообразно себе, но и сообразно этому, что утверждается в принятии во внимание к противоположным формам. И так вот решается доказательство. 

ЭТИМ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ПЕРВАЯ КНИГА ФИЗИКИ. 
  

[Книга вторая] 

О том, что существует помимо природы 

Поскольку то, что существует по природе имеет в себе принцип собственного изменения, так как (является) простым, а не составным, постольку спрашивается о движении тяжелого и легкого; движимы ли легкие и тяжелые тела природой, которая выступает в качестве активного принципа собственных изменений? 

Тяжелое, с одной стороны, и легкое имеют движение (двигаются) на месте по двум причинам: или из-за активности, или из-за невозможности освобождения. 

Вопрос 1 

Потому в начале спрашивается о появлении (generando) легкого: двигается ли (оно) от своей формы прежде? 

И кажется, что нет, потому что то, что создается легким не делится на два, из которых одно было бы движущим, а оставшееся движением, чего не было бы, где различались бы эти два. И делает это для рассудка, у которого движущее и движение должно быть в действии; и в теле нет деления и нет рассудка, из которых одна часть была бы движущим более, чем другая; или одно другое движение больше другого. 

Также: Аристотель желает, что такое движение есть легкое от происхождения. Следовательно, созданное в таких [случаях] есть извне. 

Против: Это движется выше легкого, где создается (образуется, generatur) легкое, и добавляется (acquritur) выше этого места. Но это есть форма. Итак, и т.д. 
  

Вопрос 2 

Тогда спрашивается о свободном от препятствия движении тяжелого вниз: двигается ли оно от своей формы? 

И, кажется, что нет, потому что нет делимого на две части, из которых одно было бы движущим, а другое движением. Итак, и т.д. 

Против. Вместе с тем уже удаляется преграда; тяжелое движется без движения извне, как кажется. Следовательно, движется от своей формы. 

Во-первых, вместе с тем спрашивается, движется ли легкое вверх от своей формы, а именно (такое) легковесное, как пар? И нужно сказать, что начало какого-либо действия существует по двум причинам: ведь говориться, что начало действия того, для сущности (существования, esse) которой следует другой природный порядок, и через происхождения которого другое образуется. Тем самым, форма проявляет сущность (то, что существует) наверху в лёгком. Ведь в соответствии с естественным законом сущность верхнего (то, что существует наверху, sursum) следует за формой легкого, как претерпевание (passio) само по себе в своем субъекте; и по происхождению (образованию) легкости формы, образуется (generatur) в нем такое место. С другой стороны есть принцип действенный (activum) и двигатель (приводящий в действие, motor), который и изменяет к сущности иного (для существования иного), и который есть извне. И форма лёгкого не есть того же рода, что и двигатель того, что нужно вести наверх. Доказываем. Одновременно есть происхождение и изменение у сущности легкого и у сущности верхней (наверху), следовательно, от одного двигателя и ведущего. Но из легкого (в легком), не образуется само по себе легкое [или легкое не образуется из самого по себе легкого]. Следовательно, не изменяется сама по себе у верхней сущности. Из этого следует, что которые изменяют у верхней сущности, есть нечто извне. 

В качестве аргумента нужно разъяснение по тому, потому что форма легкого не есть действенный принцип изменяющегося тяжелого у верхней сущности. Ведь все изменяющееся у какой-нибудь сущности есть раньше сущности этого, у которого изменяет. Когда же вода образуется из легкого (легким), форма легкого не предшествует ее появлению, которое легкая сущность наверху, напротив одновременно их появлению. Субъект же не изменяет у сущности претерпевания. 

Ко второму вопросу нужно сказать, что тяжелое, неподвластное удерживанию, движется вверх от своей формы. У тяжелого ведь в действии нет потенции по своей природе [стремиться] вверх, но, напротив оставление (relictum) своей природы всегда было внизу (deorsum). Ведь если не будет акциденцией (привходящим, accidens) , не будет наверху. Следовательно, привходящее есть в потенции. Тот способ, который устраняет потенцию, дает действительность. Следовательно, удалять помеху тяжелого, а именно препятствие, есть выведение тяжелого от потенции (потенциальности) к действию (действительности). Это и есть, что говориться в VIII книге этого: что, устраняющее препятствие, есть двигатель тяжелого (над испытывающим помеху). 

Но, когда отсутствует устраняющее помеху, все еще движется тяжелое до этого и нет движения без двигателя. 

Тогда разве не тяжелое двигает само себя? Я говорю, что так! Но это есть привходящим образом. Но посмотри, как говорит Комментатор в VIII книге Физики, что тяжелое, таким образом, свободное от препятствий (помех, prohibente), не двигает себя само по себе, потому что не может делиться на два, из которых одно есть двигающее (movens), а другое – движение (motum). Но тяжелое двигает себя так привходящим образом, подобно тому как двигается моряк, относительно того, что двигал корабль сам по себе. Так говорит Комментатор. И следующим образом дает ответ, что тяжелое двигает нечто среднее само по себе; и привходящим образом от самого столкновения двигается само тяжелое. Это же не кажется верным. Откуда имеет тяжелое, чтобы двигало бы нечто среднее? Ведь движение тяжелого, кажется, предшествует движению среднего. Ведь среднего движения нет, если не из приведенного в движение самим тяжелым. Ведь, таким образом, двигаются двигатели тел (приводящие в движение тела), что этим столкновениям по природе и по времени предшествуют, самих в движение приводят. 

Вследствие этого, нужно сказать иначе. Должно понимать (intelligere), что когда есть движущая помеха тяжелого, удерживающегося само наверху, до тех пор нет тяжелого внизу в промежутке посередине с мешающим (impediente). Следовательно, есть низ в потенции. Но потенция [здесь] есть привходящим образом. 

Итак, что движет тяжелое вниз? Известно то, что совершенно то же самое не двигает себя. Есть неизбежность того, что того же самого нет в потенции и в действии, принимая во внимание эти же. Но то не мешает тяжелому от себя двигаться, потому что ничему не позволено быть в потенции и в действии по себе, принимая во внимание эти же; однако, что тот же самый был бы в потенции привходящим образом и в действии в согласии с тем, что ничто своей природе не препятствует, но те же продолжаются (stant) одновременно. Продолжаются, итак, одновременно, потому что были бы тяжелым в потенции внизу привходящим образом, и в действии, сообразно своей природе. Итак, движется в нем тяжелое, которое [есть] сущее в потенции, и движет в нем, которое [есть] сущее в действии. И это есть, что хотел Аристотель в III книге “О Душе”, что восприятие в способности по себе может воспринимать так, что обладающие способностью испытывать помеху, как пьяный, и, если освобождается от препятствующего, по себе устремляется к действию. Также и тяжелое, оказывающееся наверху в способности. Итак, неподвластное удерживанию, по себе движется вниз. Следовательно, тяжелое движется вниз акцидентально, но не подобно белому, которое движется, потому что есть движение само по себе. Но хотя движение было бы действующим сущим в потенции, то, следовательно, подобно тому, как нечто есть в потенции привходящим образом, так и движется акцидентально. И тяжелое есть в потенции привходящим образом, (потому акцидентально, что удерживается), потому движется привходящим образом. Но то (приводящееся в движение акцидентально) не вытесняет от себя необходимость двигаться по себе. 

Вопрос 3 

Нагретые тела имеют в себе страдательный (пассивный) принцип своего движения. Но спрашивается об активном принципе: есть ли часть у этого количества или существует и форма? 

Известно, что нагретые тела двигаются от разделенных субстанций, которые в своем подвижном нераздельно объединяются по своей природе. В приводящих в движение тела этого не обнаруживается. Двигатель же двигает неразделенное , подобно тому, как предназначенное двигаться, и одновременно подвижным приводится в движение. Потому такое движение есть вечное*. Что было бы от субстанции отделенным, [но] связанным, подобно тому как способность к движению, утверждает Аверроэс в книге “О Субстанции мира”, говоря, что нагретые тела двигаются через разделенное движение, которые есть в них. И известно, что такой субстанции присуще быть разделенной; и выявляет то, что нагретые тела есть не созданные и неподверженные гибели. Следовательно, нет составленного из материи и формы. Этого не достаточно, чтобы показать, что там двигателя и подвижного достаточною Итак, форма в нагретом теле не есть двигатель, потому что не были бы они движущим и движением, так где два сообразны с действием. Следовательно, двигатель там должен быть в разделенной сущности. Однако, это потому, что те тела продолжают двигаться по кругу, однообразно и непрерывно, как говорит Аристотель, который показал единственность своего двигателя у такой подвижности. 

Следует отметить посредством сочинения, что простое тело не двигается из своей природы другому (одному из 2-х), если не пассивно, подобно тому как говорит этот Комментатор. И мы понимаем (intelligimus) по-другому, это есть в количествах изменения. Откуда вода в изменении имеет движение в воздух пассивно? Однако то движение – естественное, потому что в движении теплое двигает по природе теплое в потенции. 

Ты говоришь, что происхождение тех не есть больше природное, нежели искусственное. 

Нужно сказать напротив. Происхождение искусственного, как дом, не есть природное и не природа формы и не природа материи, наоборот, против природы. Ведь это, что движется  против природы, то потенция этого есть против природы (имеет потенцию против природы), что очевидно в движении тяжелого наверх от приведенного в движение. 

Также движущееся к искусственным формам не имеют стойкости (энергии, virtutem), кроме движущихся на месте ( насколько это есть по правилам своего искусства); и нечто присоединяя, другое отделяя, вносят формы, но, двигая частями против своей природы. Следовательно, потенция материи у искусственных форм есть против природы. Принятия [же] во внимание природных форм у материи нет. 

О естественных составленных нужно знать, что в них есть хороший (bene) активный принцип и пассивный принцип изменений. Откуда субъект одним излечивает другое, или смешивает с каким-нибудь недугом. 

Вопрос 4 

Соответственно спрашивается, может ли, [наука] которая соединяется (сочетается) с материей и (которая в своей сущности ощутима есть) быть рассмотрена абстрактно. 

Кажется, что нет, потому что рассмотрение привходящего не есть возможное, хотя так отвлеченное (абстрактное, abstracta) [есть] от рассматриваемого субъекта. Но к этому же знанию относится рассмотрение о претерпевании (страдании) и субъекте, как говорится в III книге Метафизики. Когда, следовательно, метафизика будет в чувственных субстанциях, как субъекты (подлежащие, subjectum). Итак, и т.д. 

Также: Рассуждение каждого отвлечено от другого, сущность (essentia) же этого не только абстрактна, но и существует абстрактно, а именно [как] интеллект. Должно существовать восприятие этих, сообразных сущности. Следовательно, сообразно интеллекту, ничего не должно иметь абстрактную сущность, если не в деле (вещи, in re) и в истине было бы таким же образом. Следовательно, и т.д. 

Противоречивое в сочинении [Аристотеля] . 

Следует для этого сказать вместе с Аристотелем, что этими (которые сообразны сущности, и от других не отдельны) отвлеченное есть верное (bene) и не есть ошибка интеллекта (восприятия). Ведь ничто не препятствует двойному в сущности соединенного одним восприниматься, то что вместе не воспринимается другими. Но, если интеллект отделяет от этого, не существующего в этом (а именно в длине не существует чувственно воспринимаемой материи), то это будет неверно. 

И известно, что не все, которые суть противоположные сущности и существующие в сочетании (соединении conjuncta), могут иметь рассмотрение (рассуждение considerationem) абстрактное. Но два сочетания сообразны сущности ( из которых по природе одно раньше другого) или два сочетания акцидентальны; ничто привходящим образом не препятствует одному от другого отделятся, а именно более раннего по природе от более позднего, случайному от случайности. Пусть впервые приходят величины субстанции, чем другая акциденция, потому что могут отвлекаться (abstrahi) [от величины субстанции] , не рассматривая претерпевания чувственно воспринимаемых. 

И известно, что от субстанции и материю раньше измерения математик не отделяет. Отсюда не отделяет (abstrahit) от материи умопостигаемое. Откуда кривизна есть сдавливание (прижимание, придавливание, depressio) поверхности. Ведь есть же измерения привходящей материи. Потому без материи они не воспринимаются. Однако без чувственных претерпаваний воспринимаются, когда предшествуют (эт)им. Так животное воспринимается без человека. Животный род избирается из материального в вещи и позже происходит возникновение более совершенного. Потому животное, в бытность несовершенным, есть первое (появилось первым). Поэтому от человека отделяется. 

Для доказательства очевидно решение. Ведь ни одно знание не отделяет привходящее (accidens) от субъекта по себе. Чувствующая материя не есть субъект измерения по себе. Это очевидно, ведь треугольная сущность медного таза есть акциденция, как говориться в VI книге Аристотеля. Это то же самое, что и по основанию: если треугольник по себе был бы в материи ограничен (определен, determinata), подобно тому как в воздухе, тогда бы в другой материи не мог бы быть вновь открытым. Следовательно с этим чувствующая (sensibilis) материя совпадает ( accidit). 

Во-вторых, нужно сказать, что те, которые рассматриваются отдельно (абстрактно) от других, те суть противоположные сущности и имеют сущность без иного. Но это есть сущность интеллекта. Но позволено так этому быть; однако не сверх интеллекта были бы деления и отделения субъекта от этих, от которых отделяются сообразно существующему интеллекту, в котором интеллекте они были бы различием (разнообразием, distancta) субъекта. Основание этого есть: Позволено одному быть действием умопостигаемым и теоретическим, однако сущность – иная, но позволено [есть] одному действию. Потому это может иметь сущность разумения (интеллекта, intellectum) без другого. Но сверх разумной души (mentem) есть один субъект, который будет в разумной душе делимым. Откуда в разумной душе они делятся, которые не делятся как таковые ( не подлежат делению в своей сущности)*. 

Вопрос 5 

Тогда спрашивается, будут ли музыка, оптика и астрология природными [науками]. 

И кажется, что будут. Науки (scientiae) , которые рассуждают о чувственных претерпеваниях субстанции и изменяющихся (как такие есть такие, [а не другие]), суть природные. Те есть того же рода. Ведь астролог ясно представляет идею (первообраз, figuram) солнца, существующую в шаре. Вот что к материи направлено. Итак, и т.д. 

Против: Наука, которая проявляется через абстрактное начало, не есть природная ( естественная, naturalis). Эти, как говорится, того же рода. Ведь у этих, у которые в геометрии представлены (probata) через абстрактное начало, постижение направлено к чувствующей материи.  И также шарообразность солнца, луны и земли астролог (астроном, звездочет) не представляет ясно, благодаря природе тех, подверженных гибели. Следовательно, и т.д. 

Нужно сказать, что те науки: музыка, астрология существуют посередине между чисто математическими и естественными [науками]. Основание есть: Они подходят к естественным наукам, потому что (представление об абстракциях сообразно которому отвлеченное есть) направлены к чувственно воспринимаемой материи. Но подходят к этим математическим, которые допускают представление об абстрактном, (сообразно которым абстрактное есть) и через абстрактное начало; хотя постижение представления о геометрической линии допускает и материю направляет. Подобно тому астроном подходит к естественному рассуждению, потому что об идее солнца не рассуждает, в соответствие с идеей, но сообразно тому, что солнце есть. Но не потому рассуждает об этой идее, что вследствие природы этих, подверженных гибели земле и солнцу и т.д., а потому что относится к математическим наукам. 

И благодаря этому считается разрешенным это основание. 

Вопрос 6 

Тогда спрашивается, имеют ли в отношении к физике рассуждение об обеих природах, а именно о материи и о форме. 

И кажется, что нет, потому что разные науки должны быть противоположными (т.е. говорить о разном). 

Также: То что рассматривает одна наука, не рассматривает другая. Сперва философ ограничивает [ее] от формы. Следовательно, и.т. д. 

Также: Ни один мастер (творец, artifex) не представляет причины своего субъекта в сущности (in esse). Следовательно, природное не 

может представить сущность материи. Ведь материя есть в причине субъекта в естественных науках. Следовательно, и т.д. 

Есть противоречивое в сочинении Аристотеля, выявленное к этому. 

Нужно сказать, что основание материи берется из формы. И есть форма ограничения (конца finis) материи. Материя не называется [так] , если не вследствие сущности, и сущность есть от формы. Подобно тому, как в искусственных (artificialibus) [науках] материя не называется, если не вследствие формы, так и в естественных. Следовательно, сущность природных вещей есть по причине формы. И потому что нет той сущности без материи, потому что естественные (природные) рассуждают об обеих, а именно о материи и форме. Итак, есть форма, вследствие которой есть материя, и матери есть, без которой нет формы. 

В качестве основания нужно сказать, что в противоположных, сообразно с тем, что они имеют одно в основании этого (что одно есть основание познания другого) есть одна наука. И также материя и форма возвращаются к чему-либо одному, хотя к преходящему (подвижному, mobile) сущему. Потому от этого может быть одной наукой (знанием). 

К другому нужно сказать, что разные ученые (творцы) рассуждают об этом обстоятельстве (деле, вещи) различным образом. Математик рассуждает о материи согласно с тем, что под сущим имеется в виду (содержится, continetur), но по природе, сообразно с тем, что есть начало изменения с сообразно с тем, что есть причина своего субъекта [т.е.] что есть сущее преходящего (подвижного). Философ - метафизик (metaphysicus) же рассматривает материю, сообразно с тем, что есть сущее в потенции, ведь рассматривает первые различия сущего в согласии с которым сущее [есть]. И потенция и действие (акт) суть о первых различиях сущего. Потому и т.д. 

В-третьих, нужно сказать, что ни одна наука не представляет причину своего субъекта. Справедливым [это будет] исключительно наглядно [если продемонстрировать пример]. Напротив, если представляется наглядно причина какого-нибудь субъекта, то это есть благодаря науке, которая есть о субъекте основного этого субъекта, который так представляется. Из довода однако, хорошо представляется. И если довод относится к науке предшествующей (superiorem), тогда наука не представляет собственный субъект. А если довод относится к науке, субъект которого [довод] должен быть представленным, то хорошо представленным может быть субъектом благодаря этому доводу чуть позже. Итак, когда сущность материи представляется благодаря доводу, который есть изменение, и тот довод есть естественный, потому что наука естественная представляет свой субъект. 

И нужно знать, что первый двигатель не представляется, кроме как лишь из довода “по природе” [который]. Потому и природное (естественное, naturalis) представление о первом двигателе допускает философ - метафизик, как говорит Аверроэс этот. 

Вопрос 7 

Спрашивается касательно главы о причинах. Материя называется той, из которой происходит вещь, когда будет в ней. Откуда материя есть то, чем вещь может существовать. Отсюда спрашивается, будет ли материя причиной, которая может быть непрерывной в бесконечности. 

Кажется, что так. Непрерывная (continuum) бесконечность (infinitum) может существовать. Следовательно, материя есть в потенции для самого. Следствие очевидно, потому что измерения не отделяются от субъекта и материи. Доказательство (probatio) предшествующего: Что не есть против основания чего-либо, то возможно [не невозможно] найти в этом. Но бесконечное не против основания какого-либо множества (quanti), напротив, соответствует этому, как говорится в I книге Аристотель этот. Следовательно, и т.д. 

Также: Деление непрерывного продолжается в бесконечности. Следовательно, и в росте может сказываться (происходить, fieri) бесконечность, касательно какого-либо множества. Доказательство последовательности: потому, что у противоположного они имеют происхождение [могут происходить], касательно того же самого, и не может бесконечное происходить в росте, если материя не будет в потенции для самого, то претерпевания нет без субъекта. Следовательно, и т.д. 

Также: Из природы материи нет измерений границы, потому что если так не будет, тогда одна и та же материя числа не раскроется (найдется, invenietur) под различными измерениями, у которых мы видим противоположное, когда из воды получается воздух. Следовательно, и.т.д. 

Против: Бесконечного нет и не может существовать в природе. Но материя есть природа. Следовательно, и т.д. Более очевидно в III книге которого. 

Я говорю к этому, что материи нет в потенции для непрерывной бесконечности, так что большая величина ( magnitudo) есть и не природная и не математическая, и не может существовать бесконечно; но бесконечные есть против основания каждого из этих. Против основания природного, потому что большая природная величина имеет форму и от количества природного. И подобно тому, как природная форма определяет [ограничивает, determinat] себя другими акциденциями, так и количество. 

И также: Большая природная величина есть преходящее (подвижное), бесконечное же не есть преходящее (подвижное) движению прямо (rectо), потому что подвижное надлежащим образом имеет два места; бесконечное, в самом деле, все заполняет. И не движется бесконечное по кругу, потому что в том движении части подвижного следуют (succedunt) попеременно на свое место. Это есть невозможно в большой величине бесконечного, потому что линии, проведенные (protractae) от центра шарообразного тела, настолько сильно (magis) растянуты, насколько сильно они отстоят [друг от друга] (distant). Следовательно, если растягиваются (protrahuntur) бесконечно, то отстоят бесконечно. Следовательно, одно по себе никогда не придет к другому месту. Следовательно, идет за этим предпосылка. 

Также: Против основания большой математической величины есть [следующее], что было бы бесконечное, сообразно чему большая величина есть. Что очевидно так: Большая величина всего есть нечто в действии. Следовательно, имеет форму. Форма же этих есть идея (прообраз, figura). Следовательно, вся большая величина есть идейная (в идее, figurata). Следовательно, есть конец. Это утверждается Аристотелем, в III книге где он говорит, что в основании (определении) тела есть, чтобы оно было бы в измерении ограничено (terminatum) поверхностью. Следовательно, ни одно тело не есть конечное. 

Также: В I книге “О небе”, это утверждает, когда говорит: “ Большая величина ( и хотя в своем материальном основании может существовать бесконечно), однако из частей своей формы этому бесконечному противодействует”. Отсюда неколичественная (inquantum) длина (longitudo) не противодействует в бесконечных, однако неколичественная (длина) этому противодействует (repugnat) единичностью ноги (unius pedis). И так о других. 

Также: Большая абстрактная математическая величина, сообразно размышлению, сама есть нечто определенное (конечное, finis). Ведь весь интеллект воспринимается сообразно с тем, что есть сущее (ens) в действии (in actu). Следовательно, большая величина, если должна быть воспринимаемой, то [должна быть] ограничена. Отсюда воспринимать, что он хочет в линии, [значит] ограничивать ее. Когда же во всей большой величине было бы материальное и формальное (formale), а именно идея (фигура, figura), благодаря измерениям беспредельного, которые остаются после гибели подверженных гибели, которых упоминает Комментатор в “ О Субстанции мира”, мы разумеем материальное в большой величине. Отсюда Комментатор допускает большую материальную величину, когда называет измерения (dimensiones) беспредельного сохраняющимися (remanere). Итак, противодействуют большой математической величине бесконечными (величинами). Откуда ты говоришь: Математик стремиться распространить линию в бесконечность. Говорит этот Комментатор в III книге, что намерение математика есть, чтобы распространиться линии в непрерывном (continuum); и непосредственно, какая бы ни была сила, однако до тех пор будет определенной. И так он не стремится к бесконечной линии. Ведь бесконечное подобно тому, как дни и состязание в действии, и именно в смешанной потенции. Если большая величина будет бесконечной, то будет в чистом (puro) действии. 

Но из предисловия не стало видно решение вопроса. Ведь мы спрашиваем, будет ли материя в причине, а потому не есть бесконечная? 

Когда потенция материи будет у непрерывного имеющей форму, а такое непрерывное не есть бесконечное, тогда материи в потенции у бесконечного нет. И правильно [было бы ] сказать это, потому что у этого, (что познается, будет ли материя в потенции у бесконечного) мы должны рассмотреть действие, у которого материя есть в потенции. И уже видно и довольно представлено, что действие, у которого материя есть в потенции, есть конечное. Следовательно, у бесконечного нет потенции материи. 

Во-первых, нужно сказать для доказательства, что большее есть неправда, а именно потому, что бесконечного не может быть. К представлению (доказательству) я говорю, что даже если против основания количества и сущность материального не будет бесконечной, то, однако [это] есть против основания количества от части формы. И количество ничто есть иное от своих видимостей (speciebus). Потому не открывается бесконечное, сообразное количеству. 

С другой точки зрения, когда ты говоришь: “ Материя не есть граница своих измерений, следовательно, о себе есть в потенции к бесконечному”, я говорю, что в материи ограничивать свои измерения (по своей природе) можно (есть) двояким образом: или так, чтобы оно ограничивает в себе измерения пределов, или так, чтобы ограничивает в себе границы измерений так, чтобы материя определяет в себе свои измерения в этом, что своя потенция не есть, кроме как для предела - конца. Однако не определяет так, чтобы своя потенция была бы только лишь у тех, напротив, есть потенция у всех пределов.